Варяги и Русь

   — Нельзя так, Предслава, мне и теперь за тебя от твоих слов страшно... Полюбил я тебя...

В это время Игоря позвали: в честь его хоровод и песни начались.

Предслава, оставшись одна после ухода Игоря, задумалась. Никогда ещё не отлучалась она из своего рода, всё ей было здесь милое, родное; знала, что есть здесь кому приласкать её, приголубить, пожалеть, хотя она и была в роде круглою сиротою. А вот что там-то будет? Кто его знает, этого Игоря? Хорошо ещё, что Велемир с ней будет.

Предслава услышала, как кто-то, словно крадучись, подошёл к ней. Она обернулась и увидела пред собой Мала.

   — Ты!.. ты!.. Зачем ты здесь?

   — Предслава, выслушай меня. Я древлянский князь...

Ты будешь моей княгиней... Все древлянские роды будут кланяться тебе... Полюби меня!

   — Уходи, наскучили мне твои речи... Не буду я твоей княгиней, ничего мне от тебя не надобно.

   — Ой ли? Или киевского стола ждёшь? Так не бывать этому... Не бывать!.. Лучше я убью тебя!

И прежде чем Предслава успела позвать на помощь, Мал бросился на неё.

Она отчаянно отбивалась, но древлянин успел схватить её за горло.

Ослеплённый яростью, древлянский князь так бы и задушил девушку, если бы не вернулся Игорь. Он схватил Мала за плечи и бросил на землю.

   — Ты... Ты... Изменник!.. — кричал Игорь. — Как ты смел?! Эй, дружина, связать его!

Дружинники, не любившие древлянского князя, не мешкали.

Игорь склонился над Предславой.

Девушка была без чувств.

О продолжении веселья нечего было и думать... Сразу смолкли весёлые песни, около Предславы собралась поражённая случившимся толпа.

   — Ох уж эти древляне, — послышались чьи-то слова, — что звери лютые...

Игорь, стоя перед телом Предславы, был сам не свой от горя. Он проклинал Мала, грозил ему самой ужасной из ужасных казней. Старый Велемир приложил ухо к груди девушки и сказал Игорю:

   — Князь, не горюй! Жива она!

   — Жива? — переспросил недоверчиво Игорь, — ты говоришь, старик, что она жива?

   — Злой этот человек, твой древлянский князь!

   — Задушу я его... Живого размечу конями по полю, если только она умрёт! Ты, старик, ручаешься, что она будет жить?..

   — Я же сказал... Идём, князь, и будь спокоен за эту девушку.

   — Старик, — порывисто заговорил Игорь, кладя ему на плечо свою руку, — ты видел мои слёзы, но я знаю, что христиане не осуждают за это... Они плачут сами и не смеются над слезами других...

   — Слёзы — дар небес, — ответил Велемир, — они облегчают душу.

   — Может быть... Но ты спас мне жизнь, видел мои слёзы и теперь должен знать всё... Люба мне Предслава.

   — Я знал это.

   — Ты знал! Откуда?

   — Разве не даны мне глаза, чтобы видеть, сердце, чтобы чувствовать, голова, чтобы понимать?

   — Так ты, значит, понял всё, что я таил до сих пор на сердце?.. Проницателен ты! Люба мне Предслава, жизнь мне без неё не жизнь... Это вот я сейчас только понял. Люба она мне, как ни одна ещё девушка люба не была...

   — Что же ты думаешь, князь?

   — Что? Свезу я её и тебя с собой возьму в Киев, покажу Олегу — вместо отца ведь мне он, и если позволит, возьму её женой своею...

   — Умно делаешь, Игорь, что старшего не забываешь... Спросить спросишь у Олега, да пусть Предслава поговорит с ним... Как увидит нашу Предславу, побеседует с нею и поймёт, что лучшей княгини для тебя, князь, и искать не нужно... Даром, что молода она, а уж умна так умна, что другой такой и не сыскать...

   — Вижу я это и сам... Так молись ты своему Богу за неё, старик. Как придёт она в себя, прикажу, чтобы повезли её осторожно... Завтра, чуть свет, — в путь.

Игорь пошёл к раскинувшемуся около селения стану своих дружинников, Велемир остался один.

Была уже ночь, небо было ясно, звёзды ярко мерцали в его выси. Старик задумался. И зачем только он покидает свою дубраву? Чего он не видел в Киеве. Не верится Велемиру, что должен он вернуться на Днепр. Кажется ему, что не отпустит его от себя эта дубрава, этот ручей...

Чьи-то шаги слышит старик, но он так ушёл в свои думы, что не обратил на них внимания. Но вдруг он почувствовал, как что-то острое вонзилось в его спину. Боль резкая, мучительная заставила его закричать. И старый Велемир со стоном упал на траву.

А ударивший со злобным смехом побежал прочь.

В суматохе Мал был совершенно забыт.

Мал слышал, как проклинал и грозил ему Игорь. Он понимал, что, может быть, угроз-то своих киевский князь и не приведёт в исполнение, не размечет его по полю, но уж Олегу, во всяком случае, пожалуется, и тогда горе тебе, земля древлянская! Олег племяннику во всём верил; когда в поход ходил — его за себя оставлял, а теперь пошлёт дружины на Искоростень и разорит его дотла.

«Освободиться бы мне только, — думал Мал, — а затем уже я знаю, что мне делать... Побежал бы в Киев, прежде Игоря, сказал бы, что Игорь против него народ возмущает...»

Так думал Мал, стараясь выпутаться из верёвок. Недаром Мал древлянином был, недаром в лесах с дикими зверями вырос: как ни крепко связали, сумел-таки он выпутаться, и никто не заметил, как змеёй выполз он из шатра и скрылся в ночном мраке.

Очутившись на свободе, Мал первым делом ощупал пояс. Нож был при нём, коня он где-нибудь достанет. Стало быть, и горевать нечего — раньше Игоря в Киеве он будет.

Мал вдруг увидел кого-то неподвижно стоявшего в поле. Древлянин с первого же взгляда узнал в нём старика Велемира.

Обнажив нож, Мал подкрался к старику и вонзил его в спину несчастного...

Крики раненого всполошили кривичей и киевлян. Велемир истекал кровью. Первый же воин, взглянувший на полученную стариком рану, понял, что она смертельна.

   — Это удар Мала! — воскликнул кто-то, — только древляне нападают сзади и бьют так...

   — Упустили древлянина, упустили! — шумели дружинники.

   — Всё равно: далеко не уйдёт.

   — Далеко не далеко, а беды наделает...

   — Один-то?

   — Чего один? За ним и все древляне уйдут, его дружина за ним последует.

Игорь, как только узнал, что случилось, немедленно пришёл к Велемиру, которому кое-как перевязали рану.

   — Князь, послушай меня, — чуть слышно заговорил Велемир, — наклонись ко мне... Вот что, князь, возьми Предславу в жёны...

   — Решил уже я так, Велемир, так и будет...

   — Смотри, не будет тебе счастья, коли обманешь... Вижу я, вижу, — вдруг сказал радостным голосом старик, — свет истины христианской разливается по нашей земле, просвещаются им сердца славянские... покойно умираю я... Благодарю тебя, Господь мой, что Ты сподобил меня перед смертью увидеть славу Твою в земле нашей... А теперь прощайте, прощай и ты, князь, и все, все... Похороните меня, как христиан хоронят, — учил я здесь, как это делать, — и не забудьте крест над моей могилой поставить... Господи, к Тебе иду...

Велемир умер.

Игорь до глубины души был растроган всем происшедшим.

— Похороните этого старика, как он наказывал, — приказал он.

Чуть забрезжился свет, небольшая дружина Игоря отправилась в путь.

Для Предславы, чувствовавшей себя настолько слабой, что не могло быть и речи о путешествии на коне, были приготовлены носилки.

Игорь ехал на коне рядом с носилками, на которых была Предслава. Мал был на свободе, а от этого человека можно было ждать чего угодно. Он смог собрать свои дружины и напасть на Игоря...

Предслава стала поправляться, она уже была настолько сильна, что порой оставляла носилки, садилась на коня и ехала рядом с Игорем.

Молодой князь всё больше и больше удивлялся её недюжинному уму. Когда Игорю приходилось говорить ей о делах правления, она так тонко разбирала всякое дело, что перед ней казался неопытным мальчиком любой из воевод, которым Олег оказывал своё доверие и поручал вершить дела. И эта мудрость соединялась в Предславе с наивностью ребёнка, с чистотой девичьей души.

Игорь чувствовал, что с каждым днём он всё более и более привязывается к этой девушке.