Битва железных канцлеров

допускалась для развлечения императора. Близкие ему люди рассказывали анекдоты и свежие столичные сплетни, забавлявшие царя, как и булькающий кальян. Попасть на процедуру испражнения его величества - мечта многих сановников. В нужнике Александра II многие сделали быструю карьеру и обвешались орденами, но за это жестоко поплатились несмываемой кличкой кальянщик!

Горчаков был слишком брезглив, и в царском нужнике его никто никогда не видел. Независимость, с какой он держал себя по отношению к императору, и не снилась канцлеру Нессельроде. Как всегда по четвергам, он и сегодня появился в приемной Александра II, украшенной картинами Крюгера, на которых были запечатлены исторические "въезды" Николая I в Берлин и Вену... Царь в конце доклада упрекнул его:

- Вы никогда ничего не просите для себя!

- Прошу... Необходимо пособие вольной гласности. Россия будет иметь больший авторитет в политике, если внутри страны исчезнут разорение, бесправие, неурядицы. Осмелюсь напомнить, что Тютчев уже подавал на ваше высочайшее имя записку о засилии цензуры в жизни Российского государства.

- Это какой Тютчев? - спросил император.

- Камергер двора вашего величества.

- Если б камергер.., он еще и писатель! Вы извините меня, князь, но от писателей исходит одна суета. Почему они всегда суются не в свое дело?

- Тютчев не только поэт - он еще и цензор. Царь движением плеча вздернул эполет дыбом.

- Странно, что цензор восстает против цензуры.. Продолжать разговор далее было бессмысленно, а Тютчева он предупредил, что "послабления" в ближайшее время не будет. Федор Иванович упрекнул князя в том, что он не был слишком энергичен в отстаивании мыслей о свободе слова и печати. Это не понравилось Горчакову, слухи об энергии которого блуждали по кабинетам Европы; вспылив, он отвечал Тютчеву, что подобные упреки неуместны:

- С этих пор вы теряетесь для меня в толпе.

- В толпе поклонников вашего таланта. Горчаков сразу остыл:

- А все-таки вы тонкий человек. Удостойте меня чести отобедать со мной сегодня чем бог послал.., от казны!

В полдень открылись белые с позолотой двери в обеденный зал министерства, где вокруг гигантского стола высились прогербованные стулья, а над прибором из бронзы и малахита (дивном создании ювелира Ленуара Раврио) свешивались жесткие перья никогда не увядающих пальм. Из гостей сегодня были бразильский посланник Рибейро да Сильва и папский нунций из Ватикана. Вся эта экзотика министерства иностранных дел дополнялась свежей парниковой клубникой и щедрым сиянием морозного дня в стрельчатых окнах, за которыми валил снег. Нунций говорил о страданиях папы римского Пия IX от "злодейств" итальянцев-гарибальдийцев, а посланник Бразилии рассуждал о небывалых трудностях в изучении русского языка... Рибейро да Сильва сказал:

- Мне остался последний способ - жениться на русской.

- Женитесь, - от души посоветовал Тютчев. - Кстати, - спросил он с интересом, - я слышал, что Гарибальди, будучи в Бразилии, добыл себе в жены