Лашарела. Долгая ночь

тывал такого блаженства. Оказалось, что раньше в нем

говорила лишь страсть, которая не затрагивала души. По¬

тому-то и было доныне таким кратковременным наслаж¬

дение, исчезавшее вместе с утоленным желанием.

Только теперь постиг царь на себе самом смысл слы¬

шанной им не раз притчи о том, что разделенные надвое

души в этом мире стремятся к первозданному единству,

стремятся снова слиться в одно целое. Душа человеческая

прекрасна, ее влечет к себе все прекрасное и совершенное.

Но, только обнаружив за прекрасной внешностью красоту

духовную, она стремится слиться с ней — тогда-то и при¬

ходит истинная любовь.

Сколько раз, увлеченный красотой, Лаша считал себя

влюбленным. Однако душа его не находила отклика в ду¬

ше возлюбленной, и самое великое увлечение угасало с

той же быстротой, что и возгоралось.

184

Да, его душа долго

блуждала в поисках род¬

ственной души, и вот

теперь она обрела свою

потерянную когда-то по¬

ловину.

Так размышлял царь,

лежа в своей постели.

Близость не только

не умалила чувства,

возникшего при первой

встрече с Лилэ, но еще

более усилила его. Не¬

обычайный аромат ее

нежного тела и сейчас

влек Лашу к себе, опья¬

нял, одурманивал царя,

избалованного самыми

тонкими и дорогими

благовониями. Каким

изящным было каждое

движение Лилэ, каким

уместным было каждое

слово!

Нет, никогда Лаша

не был так счастлив.

Ни в одном роскошном

дворце не испытывал

ои такого блаженства, какое суждено было ему познать

в этом скромном доме, где на всем лежала печать при¬

сутствия Лилэ, ее чистоты и очарования.

Запели петухи, послышались шаги и тихие голоса во дворе.

Лаша спал мертвым сном, утомленный избытком

счастья.

Солнце стояло довольно высоко, когда Лилэ просну¬

лась.

Она сразу вспомнила все и только одного не могла вос¬

становить в памяти: когда Лаша покинул ее и как он вы¬

шел из комнаты.

Ока ощущала необычное чувство покоя. Наконец об¬

рела она того, с кем самим провидением предопределено

185

ей быть единой духом и плотью. А муж!.. Как молния,

пронзила ее вдруг мысль о Лухуми, страх и жалость охва¬

тили ее. Мысленно окинула Лилэ дни и ночи, прожитые

с Лухуми. Бесцветными и тусклыми показались ей они.

И она удивилась, как можно было считать счастливым

хоть единое мгновение в той, пройденной жизни, как мо¬

гла она принимать за любовь свою преданность мужу! До

вчерашнего дня, до встречи с Лашой, не знала она ни люб¬

ви, ни счастья.

Сладки были эти утренние грезы, но солнце поднялось

уже высоко, во дворе хлопотала прислуга, было слышно,

как колют дрова, точат ножи.

Лилэ быстро оделась и вышла на балкон.

Царя нигде не было видно. Доляшо быть, он еще спал.

Во дворе Лухуми, вернувшийся на рассвете, свежевал

молодую нетель, подвешенную за ногу к ветке орехового

дерева.

Лилэ не спешила встретиться с мужем. Она пошла

умываться и дольше обычного задержалась перед зерка¬

лом.

Особенно внимательно разглядывала она сегодня каж¬

дую черточку своего лица. Ей хотелось предстать перед

царем такой прекрасной и совершенной, чтобы первое

впечатление от ее красоты поблекло перед сегодняшним.

Еще раз окинула взглядом она свое отражение и, шур¬

ша парчовым 4 платьем, спустилась по лестнице.

Царские слуги замерли, завидев Лилэ. Они проводили

ее восторженными взглядами, словно мимо них пролетела

некая диковинная птица.

Иа кухне Лилэ столкнулась с Кетеван. Всю ее радость

как рукой сняло. Она остановилась, виновато потупила

голову и нерешительно поздоровалась с ней:

—

Доброе утро, мама!

—

Здравствуй, дочка! Лухуми вернулся, ты видела

его?

Лухуми услышал голоса матери и жены, повернулся

в их сторону. Сияя здоровым глазом, он с нежностью смот¬

рел на жену.

Как бы хотелось Лилэ избежать сейчас встречи с ним!

Но это было невозможно, и Лилэ медленно направилась

к нему.

—

Не подходи близко, дорогая, запачкаешься! —

Крепкие волосатые руки Лухуми были забрызганы кровью

186

заколотой телки, в руке он держал длинный окровавлен¬

ный нож.

Лилэ остановилась:

—

Почему ты не вернулся вчера вечером?

Лухуми показалось, что жена соскучилась по нему,

а у Лилэ мелькнула мысль, что Лухуми сам виноват в

случившемся: не приехал вовремя, вот и пеняй теперь па

себя!

—

Я только под утро узнал, что царь приехал, и сразу

же поспешил домой,— оправдывался Лухуми. Потом, по¬

дойдя к жене, он тихо произнес:— Ну, что? Добилась сво¬

его?..

Лилэ вздрогнула. Кровь медленно отливала от сердца.

Она испуганно подняла глаза: Лухуми улыбался ей с

прежним добродушием.

—

Видишь, как быстро сбылось твое желание. Царь

таки приехал к нам, теперь постараемся как следует при¬

нять его!

Лилэ глубоко, с облегчением, вздохнула, заставила себя

улыбнуться Лухуми и пошла к дому.

Знатный пир задал Лухуми в честь приезда царя. Всех

именитых людей Кахети пригласил он к себе.

Тамадой за столом был эристави Бакур.

Не успел он вступить в дом, как сразу же догадался

обо всем. Он хорошо знал, что царь не остался бы без

особой на то причины ночевать у своего велисцихского слу¬

ги. Знал он и то, что Лухуми этой ночью не было дома. Но

и без того ему все было ясно, ибо каждый мимолетный

взгляд, которым обменивались Лилэ и царь, выдавал их

с головой.

Бакур знал, как ему действовать. Он назначил Лухуми

своим помощником и не давал ему передохнуть, передавая

то полный рог, то чашу.

Лухуми, в радости от пребывания царя в его доме, сов¬

сем потерял власть над собой и осушал чашу за чашей.

Хмель быстро разбирал его. Он уже ничего не слышал,

кроме возгласов тамады, и ничего не видел, кроме протя¬

нутых к нему рогов с вином. Не замечал он, как обожае¬

мый им царь и его нежная Лилэ пожирали друг друга гла¬

зами, как менялись они в лице и как переговаривались

друг с другом на безмолвном языке влюбленных.

187

Вслед за тостами в честь царя, его великих предков,

его сестры Русудан, эристави Бакур поднял чашу за здо¬

ровье Кетеван — матери Лухуми и хозяйки дома.

Кетеван целый день хлопотала по хозяйству. Утом¬

ленная, подошла она к столу, чтобы поблагодарить гостей

за здравицу, и первое, что она увидела, было то, чего не

видел ослепленный восторгом и вином Лухуми.

В страшной тревоге заметалась Кетеван. Она больше

не отходила от стола, отсылала Лилэ то за тем, то за дру¬

гим.

Эристави поднял огромную чашу за здоровье Лилэ.

Он долго говорил о ее уме, красоте, о добродетелях.

—

Такая супруга, дорогой Лухуми, могла бы украсить

не только твой дом, но и дом любого эристави и даже

царский дворец! — провозгласил, улыбаясь, Бакур.

Царь взял из рук тамады чашу и, многозначительно

глянув па Лилэ, негромко произнес:

—

За скорейшее исполнение всех ваших желаний!

Царь приник к чаше, осушил ее и, пустую, кинул Лу¬

хуми.

Возбужденный выпитым вином, Лухуми иа лету пой¬

мал чашу, поцеловал ее и прижал к груди. Ои наполнил

ее до краев и, запрокинув голову, выпил всю до дна и тут

же покачнулся и свалился на скамыо, уронив голову на

стол.

Пир продолжался.

Незаметно встала и вышла Лилэ. За ней последовал

Лаша. Сначала он вышел на балкон, потом тихонько про¬