Пером и шпагой

ги - признали почетным кавалером в лучшем фехтовальном павильоне столицы. Он любил читать Мольера, а у того сказано: "Фехтование есть искусство наносить удары, не получая их..." И де Еону хотелось прожить всю жизнь только нанося удары другим, не получая взамен ни одного обратного...

Быстрыми и легкими туше, победно крича, де Еон загонял противника в угол. Дразнил острием. Сильными батманами отбивал оружие противника. Издевался в стремительных фланконадах.

Разум его был изощрен и в шахматах. Королевский паж Франсуа Филидор (тогда он был скрипачом при Марии Лещинской) приезжал из Версаля в кафе "Режанс" это давнее прибежище шахматистов всего мира, длинными пальцами торопливо ставил фигуры.

- Шевалье, - просил он де Еона, - я жду от вас гармонии ума и бойкости фантазии... Садитесь!..

Из коллегии Мазарини юнец выпорхнул в свет со званием "доктора гражданского и канонического права". Гордый этим званием, как петух, отыскавший в земле червяка, адвокат поскакал на душистую родину, где в подвале каждого дома, в тесноте старых бочек, бродило приятное и легкомысленное шабли.

Постаревший отец подозрительно ковырял пальцем печати на королевском дипломе.

- Ну что ж, - сказал он, - пинок в жизнь ты получил, но... Куда полетишь, сын мой? На всякий случай запомни: лучше сказать десять приятных слов фаворитке короля, чем написать десять томов. Живи! Но я тебя.., знать не знаю.

Впрочем, отец вскоре умер, и де Еон получил в наследство 15000 ливров дохода. Этого бы вполне хватило, чтобы отсылать белье для стирки если не в колонии Сан-Доминго, то хотя бы в Голландию. Однако де Еон мог смело заверить родню при свидетелях, что ни единого су не истратил на "полубобров" (как назывались тогда - еще задолго до Мопассана - красавицы полусвета).

Высокую нравственность шевалье обстреляли картечью эпиграмм и насмешек. Таково было время: мужья стыдились любить своих жен, а жены, чтобы не потерять доступа ко двору, были вынуждены заводить себе любовников.

Вино - да, это совсем другое дело! Наш юный адвокат обожал повальное рыцарское пьянство. Как хороши высокие прохладные бутыли, что тревожным сном покоятся в его погребе.

Книги - о да, конечно! Без них жизнь немыслима и пуста, словно монашеская келья на закате солнца.

Возвысить дух свой над страстями тела - этому он уделял немало забот и даже посетил однажды анатомический театр.

- Я вижу кости, груды мяса, жил и сала, - удивился де Еон. - Но я души не вижу здесь... Нет, это не по мне!

В 1753 году он выпустил свою книгу - "Финансовое положение Франции при Людовике XIV и в период Регенства". Первые же похвалы пришлись кстати. Парижский интендант, Бертье де Савиньи, как раз подыскивал секретаря из хорошей фамилии - и де Еон заступил его место. Время для интендантов было неспокойное. Совсем недавно толпа голодных матерей окружила коляску дофина и кричала сыну короля прямо в лицо:

- Пусть уберут эту потаскуху Помпадур, которая лишает нас хлеба! Пусть только она покажется перед нами...