Быть Руси под княгиней-христианкой

   — Я буду вспоминать своих покойных отца и мать. Они до конца дней были язычниками, и не их вина, что я стала христианкой.

   — Подойди к священному огню, вытяни над ним руки и сделай вокруг костра семь кругов лицом к нему. Это очистит тебя от скверны. В твоей голове много чёрных мыслей, и ты должна освободиться от них, — пояснил старик.

Едва Ольга очутилась у костра, прежде ровное, спокойное пламя взвихрилось, загудело, его языки заколыхались из стороны в сторону, в небо взмыли снопы ярких искр, а висевшую над каменной площадкой тишину нарушил резкий треск, будто в огне сгорало нечто невидимое человеческому глазу. Подобное иногда случается в храме, когда возле горевших у икон свечей оказывается только что вошедший с улицы человек, и Григорий объяснял это тем, что в святом пламени исчезало зло, тем или иным образом связанное с этим человеком. Ещё Ольга знала, что язычники-степняки перед встречей своих ханов с чужими людьми заставляли их пройти между двумя священными кострами — колебание языков пламени и треск огня должны были подсказать шаманам, кто явился: друг или враг. Значит, горевший на каменной площадке огонь предназначен не для обогрева, а был связан с теми неведомыми силами, к помощи которых Ольга обращалась через старика. Кто был их хозяином — Христос или Перун, — Ольгу не тревожило. Если их владыкой являлся Христос, это были святые силы, ежели они исходили от языческих богов, Григорий обещал лично отмолить сей грех.

Обходя костёр и считая про себя сделанные круги, Ольга наблюдала, как старик с девой извлекли из-под холстины два больших круглых зеркала. Это были не византийские или венецианские зеркала из стекла, какие были в великокняжеском тереме и боярских и воеводских хоромах, а отполированные до ослепительного блеска листы тонкой бронзы, в которые до сих пор смотрелось киевское простонародье. Одно зеркало имело в поперечнике примерно полтора локтя, второе было наполовину меньше. Сотворив над зеркалами заклинание, старик с девой прислонили их вертикально к приготовленным заранее камням, обратив лицевыми сторонами друг к другу. Между зеркалами было около десяти шагов, посреди этого расстояния старик расположил две толстые сальные свечи, а в локте перед большим зеркалом установил тонкую восковую.

Приготовления старика и его помощницы напоминали те, которыми занимались русские девы перед гаданием на жениха, и могли бы вызвать у Ольги снисходительную улыбку, если бы не одно обстоятельство — лишняя третья свеча у большого зеркала: так гадали не на живых, а на мёртвых, уже лишних в этой жизни. Окропив зеркала и камни, к которым они были прислонены, жидкостью из одного кувшинчика, старик глянул на Ольгу.

   — Готова, великая княгиня?

   — Да, старче. Только что завершила последний круг.

   — Присаживайся позади меньшего зеркала и смотри поверх него в большее. Смотри, невзирая ни на что, даже если станет темно в глазах или будет твориться непонятное твоему разуму.

Пока Ольга поудобнее устраивалась, старик зажёг все три свечи. Тонкая, восковая сразу весело вспыхнула, её огонёк вытянулся вверх. Обе сальные начали чадить, их пламя стало метаться в разные стороны, над каждой образовалось облачко копоти. Причём она не уносилась дующим из оврага слабым ветерком и не оседала на землю, а постепенно заполняла пространство между зеркалами, скапливаясь ровным слоем полукруглой формы в его верхней половине. Этот слой становился плотнее, опускался всё ниже к земле, лунный свет всё труднее проникал сквозь него, и наступил миг, когда слой копоти, словно непроницаемая плёнка, прикрыл собой с трёх сторон зеркала и свечи, погрузив пространство над собой в темноту. Вокруг Ольги всё было залито серебристым светом, а перед глазами виднелся чёрный коридор, в конце которого восковая свеча освещала трепетным огоньком матово блестевшую поверхность большого зеркала. До боли напрягая глаза, Ольга пристально в неё всматривалась, понимая, что, если ей сегодня суждено увидеть какое-либо знамение, это будет там. Внезапно обе сальные свечи сами по себе одновременно погасли, большое зеркало тотчас утратило свои очертания, и вместо него перед Ольгой возникло нечто похожее на слабо светящийся круг с расплывчатыми краями.

И тут же от костра донёсся громкий голос старика:

— Небо, я взываю к тебе! Христос и Перун, я обращаюсь к вам! Услышьте своего сына и внука и внемлите его просьбе. Всё на земле имеет два начала — добро и зло, любовь и ненависть. Христос, имя тебе — Любовь, ты — добро. Перун, имя тебе — справедливость, ты — охранитель добра и кара за зло. Христос и Перун, вы — единое целое, вы рядом живете в душе каждого человека, ибо добро без своего защитника бессильно и превращается в зло...

Дальнейших слов старика Ольга не слышала — светящийся круг поплыл на неё, по нему пробежала лёгкая рябь, вместо которой затем стали появляться очертания предметов, человеческих фигур, лиц. Очертания становились резче, чётче, и вот Ольга смогла различить скачущих по лесу всадников, начало оврага, двух всадников — мужчину во всём чёрном и женщину в плаще, — соскочивших с лошадей и направившихся к тропе, ведущей на дно оврага. Появившаяся из-за туч луна осветила лица идущих, и Ольга узнала себя и Григория.

По светящемуся кругу вновь пошла зыбь, он стал удаляться, блекнуть. Когда он оказался позади восковой свечи, на нём повторно стали появляться изображения. Ухоженный сад, шагающие рядом мужчина и женщина, бегущий перед ними ребёнок. Мужчина и женщина вошли на залитую солнцем полянку, и Ольга увидела себя и Игоря, а ребёнок был княжичем Святославом... Изображение качнулось, смазалось, и перед великой княгиней возникла вершина холма с находящейся на ней огромной фигурой Перуна, плотные ряды окруживших божество русских дружинников, стоявших перед ними лицом к Перуну группу военачальников. Один из них вырвал из ножен меч, шагнул к священному костру у ног божества, громко заговорил. Это был голос её мужа.

По светящемуся кругу побежали тёмные полосы, он стал приближаться к Ольге. Одновременно полосы начали светлеть, вместо них появлялись деревья, кустарник, и вот перед взором Ольги зимний лес, заваленная трупами дорога. На обочине стояли трое — один безоружный, хотя и в воинских доспехах, против него двое с оружием. Обличья всех троих хорошо известны великой княгине — это её муж, старший сын древлянского князя Мала Крук и главный воевода древлянской дружины Бразд. Лицо Игоря начало увеличиваться, наползать на Ольгу, на нём отчётливо стали видны подтеки крови, рана на щеке. Глаза мужа в упор смотрели на жену, его губы шевельнулись, с них сейчас слетят слова.

Ольга знала, что вступать в общение с приблизившимся к тебе помимо твоей воли человеческим изображением нельзя — оно может обрести тело, выпрыгнуть из зеркала и причинить беду гадающему, проявляющему интерес к его смерти. Знала это, но не имела сил ни отвести глаз от лица Игоря, ни закрыть их. Она хотела крикнуть и позвать на помощь старика, но тут над головой грянул оглушительный раскат грома, между ней и мужем сверкнула яркая молния, и под ногами ходуном заходила земля.

Вскрикнув, Ольга вытянула руку, чтобы опереться о что-либо, и уткнулась в стоявшего рядом старика.

   — Ты, старче? Прости, что толкнула тебя. Но земля шаталась так, что я могла упасть. К тому же молния ослепила меня, а лик великого князя был ужасен, и он пытался заговорить со мной. Я была сама не своя. Игоря уже нет с нами? — встрепенулась она.

Ольга испуганно взглянула на зеркала. Освещённые луной, они как ни в чём не бывало стояли друг против друга, между ними ровным пламенем горели сальные свечи, у большого зеркала догорала восковая. Ни вокруг свечей, ни на земле под ними, ни на зеркалах не было и следов копоти, и только перед меньшим зеркалом, за которым во время гадания находилась Ольга, виднелись несколько капель свежей крови. Кровь Игоря, желавшего сказать ей нечто перед своей кончиной? Но не она, а само Небо, разделив их испепеляющей молнией, не позволило ему сделать это. Ольга поняла, что гадание завершено и теперь очередь за стариком, толкователем видений.