Быть Руси под княгиней-христианкой

   — Твою мысль я могу выразить точнее — прибывшее в Арран русско-варяжское войско будет сражаться здесь до тех пор, покуда не сложит головы до последнего дружинника. Неужели не понимаешь, что великий князь с женой отправили своих врагов — тебя, ярла Эрика, воевод Микулу, Олега, Рогдая на Кавказ для того, чтобы вы навсегда остались здесь и не смогли быть угрозой для их сына-наследника, окажись он без отца и появись у его матери-вдовы соперники на великокняжескую власть? Подобными примерами переполнены священные книги христиан, мусульман, иудеев. Не думаю, что и вы, язычники, представляете в этом отношении исключение — борьба за власть везде одинакова, не знает пощады и не подчиняется никаким законам.

   — Я думаю, ты ошибаешься в замыслах великокняжеской четы, атаман. Или разговор только обо мне и ярле Эрике, я согласился бы с тобой — действительно, мы оба не ходили в любимчиках Игоря и не были друзьями Ольги. Но воеводы, которых ты упомянул, опора и вернейшие их люди, которым они доверяют как себе. На Кавказе они потому, что великий князь мечтает закрепиться здесь навечно и считает, что столь важное дело можно поручить тем, в чьей преданности он не сомневается. Поэтому главным воеводой похода назначен не я, а мой воспитанник Олег, совсем недавно называвший меня вторым отцом, — с заметной обидой в голосе закончил Свенельд.

   — Воевода, ты рассказываешь мне о вчерашнем дне, а я говорю о сегодняшнем. Микула, Олег и Рогдай были друзьями и опорой великокняжеской четы до принятия Ольгой христианства и рождения у неё ребёнка. Мне иногда приходится слышать обрывки разговоров этих воевод между собой, и я знаю, что по какой-то причине они крайне недовольны великой княгиней и выражают сочувствие Игорю, оказавшемуся после появления княжича-наследника всецело под влиянием жены. Ты никогда не отрицал, что княгиня Ольга умна и проницательна, поэтому изменение отношения к ней друзей-воевод для неё не секрет, и она решила разделаться с ними прежде, чем они станут опасны для неё и сына. Вот почему ты и ярл Эрик, её старые враги, очутились среди отправленного на гибель войска вместе с её новыми недругами, ещё недавними верными соратниками. Если уготованная всем вам судьба тебя не прельщает, и ты намерен возвратиться домой живым и несказанно богатым, следует думать не о том, как дольше продержаться в Бердаа, а как скорее покинуть его.

   — Я могу думать об этом сколько угодно, но, пока главным воеводой пребывает Олег, Бердаа без приказа великого князя оставлен не будет. В своём безрассудстве и упрямстве Олег не одинок. Микула и Рогдай его всегда поддерживают.

   — Свенельд, ты, как никто другой, должен знать, что военная удача изменчива. Воевода Олег не только упрям, но и смел — во всех боях он находился в самом пекле и в последнем был ранен копьём в плечо. Кто предугадает, что может случиться с ним в следующем? А не станет Олега, главным воеводой войска и вершителем его судьбы будешь ты, сегодняшний помощник Олега. А вдруг вместо ожидаемой из Руси подмоги вы получите приказ великого князя возвращаться домой? Или почему однажды Олегу не может прийти в голову здравая мысль, и он, видя безысходность своего положения и не желая бесцельно погибать в Бердаа, не решит вернуться на Русь? К тому же не будем забывать, что в борьбу за Арран ещё не вступил Хусейн, а его вмешательство может изменить в нашем положении многое. Но какова бы ни была причина нашего возможного ухода из Бердаа, наш путь проляжет через земли аланов и лазгов, где нас будут поджидать жадные до золота правители и охочие до нашей добычи воины. Предлагаю, покуда это ещё в наших силах, принять меры, чтобы избежать подобной угрозы.

   — Считаешь, мы можем это сделать? — усомнился Свенельд. — Что, находясь вдали от земель аланов и лазгов, нам удастся вмешаться во внутренние дела этих племён и направить их ход в нужном направлении? Как?

   — Ты только что сказал, что для нас самое благоприятное развитие событий на землях аланов и лазгов, если они будут охвачены борьбой за власть и междоусобицей. Тогда сторонам будет не до нас, наоборот, в нас станут искать союзника в борьбе с соперниками. Покуда князь Цагол и воевода Латип здесь и о положении дел на родине судят по ложным слухам, у нас есть возможность превратить обоих в источники смут и раздоров в своих землях.

   — Каким образом ты собираешься это сделать?

   — Князь Цагол давно враждует со своим младшим братом, который стремится занять его место, и готов к любой подлости с его стороны, тем более во время своего отсутствия в Алании. Враждой между братьями-князьями я и воспользуюсь в наших целях, тем более что Салтан, воевода Цагола, слывёт приверженцем его брата-соперника и был взят в поход по его требованию и просьбе их матери. У воеводы лазгов Латипа тоже есть больное место — его ненависть к молодой жене своего князя, которая платит ему той же монетой. Поговаривают, что помощник воеводы, тысяцкий Ахмат, тайный любовник княгини и ждёт не дождётся, когда займёт место своего начальника, который знает об этом. Я попытаюсь скрытую неприязнь между Латипом и Ахматом сделать явной, что, возможно, заставит княгиню открыто встать на сторону любовника. А это подтвердит их связь, в которую никак не хочет поверить престарелый князь. Слушай, какой у меня созрел замысел...

Внимательно выслушав Глеба, Свенельд некоторое время молчал, постигая все детали его плана.

   — Главный воевода Олег советовался со мной, стоит ли разрешить возвращение на родину аланов и лазгов, но я уклонился от ответа, — сказал Свенельд. — Теперь я посоветую ему избавиться от них поскорее: сражающийся из-под палки воин не только плох, но и ненадёжен, особенно в трудную минуту, которых нам вскоре придётся пережить немало. Поэтому претворяй свою задумку в жизнь в ближайшие день-два, иначе можешь опоздать.

   — У меня всё готово, воевода. Так что свой совет можешь давать Олегу хоть сегодня...

После ухода Глеба Свенельд откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза. Выходит, неразлучные друзья — воеводы Микула, Олег, Рогдай тоже пребывают в немилости у великой княгини? Интересно, за что? Впрочем, какое значение в его сегодняшнем положении это имеет? Главное, теперь у него нет сомнений, что в поход на Бердаа Игорь сознательно или по наущению жены отправил всех тех воевод, которые могли быть опасны его вдове и малолетнему княжичу, не успей он дожить до его возмужания. Одним удачным ходом — захватом и удержанием в своих руках столицы Аррана — он достигал сразу двух целей: устанавливал власть Руси в сердце Кавказа и избавлялся от возможных врагов юного княжича. Из этого выходило, что никаких надежд, что может последовать приказ Игоря о возвращении русско-варяжского войска домой даже при самом плачевном его положении быть не может.

На днях союзные войска покинут аланы и лазги, потерявшие в боях до двух третей своих воинов, их уход станет заразительным примером для викингов ярла Эрика, явившимся на Кавказ не за смертью, а за добычей. Противостоять халифату останутся лишь русичи. Даже отбейся или победи они Эль-мерзебана Мохаммеда, в их судьбе ничего не изменится — вместо дейлемитов под стенами Бердаа появятся воины-сарацины Хусейна. Где выход, который позволит ему, Свенельду, не только уцелеть в гибельном походе, но и возвратиться на Русь со своей частью бывших сокровищ Эль-мерзебана? Неужели, как сказал Глеб, можно только надеяться, что Олег когда-то возьмётся за ум либо сложит в бою голову? А ежели боги не пожелают свершить ни того ни другого? Что тогда? Безропотно дожидаться смерти от хвостатого копья персов-дейлемитов Мохаммеда или от кривой сабли сарацинов Хусейна? Нет, тогда он, Свенельд, сам дерзнёт свершить то, от чего отказались боги...

На следующее утро к главному воеводе Олегу явился аланский воевода Салтан и сообщил, что князь Цагол не прибыл домой от своего здешнего друга, настоятеля армянской церкви, с которым любил за кувшином вина ночи напролёт беседовать о таинствах веры. Четверо стражников-телохранителей князя были найдены подле жилища настоятеля мёртвыми, тела Цагола обнаружить не удалось. А ближе к обеду со схожей вестью пожаловал тысяцкий лазгов Ахмат — в доме наложницы-гречанки пропал воевода Латип. Когда не дождавшиеся его появления в обычное время во дворце воины-телохранители осмелились войти в дом, они нашли в нём связанную женщину с кляпом во рту, а в подвале запертую, дрожавшую от страха служанку. Гречанка ничего толком объяснить не смогла, лишь сообщила, что в спальню через открытое окно неожиданно ворвались вооружённые люди и, ударив по голове Латипа, унесли его с собой в мешке.