Баязет

му она относилась - к нему или к курду, Андрей сообразить не успевал.

Вжиг... вжиг...

Все-таки, что ни говори, а спасибо вам, мсье Шетарди: этот дикарь уже не наскакивает, а только защищается...

Раздалось: "Крак!" - и Андрей опустил свою шашку. "Неужели так просто убить человека?" - подумал Карабанов и удивился, что нет в нем никакой жалости. Он долго ловил недававшегося арабчака и отдал лошадь Ожогину.

- Бери! - щедро сказал поручик.

12

И двум очам полузакрытым

Тяжел был свет двойного дня

С.П.Шевырев

Состоялся неприятный разговор. Потресов поймал его за рукав на улице, оглянулся воровато и жалко, спросил:

- Андрей Елисеевич, вы меня извините, пожалуйста, но... Нет ли у вас взаймы? Рублей сорок?

- Вы знаете, майор, - сказал Карабанов, - я давно ждал, что вы попросите у меня денег. И меня даже предупредили, чтобы я не давал их вам.

- Да? Кто?

- Капитан Штоквиц.

- Боже мой, ну что я ему сделал плохого? - приуныл майор. - Выручите, голубчик, если можете!

- И я, - досказал Андрей, - конечно, с удовольствием бы вас выручил. Я не обращаю внимания на сплетни. Но, увы и ах, сам без копейки!

Потресов сразу как-то сник, даже обмяк телом, погоны повисли на его плечах наклонно.

- Вы не поверите, но так надо, так надо. Хотя бы рублей двадцать! - И лицо у майора плаксиво вытянулось; стало его жалко - у него были такие добрые и чистые, как у ребенка, глаза...

Карабанов вынул из кармана дорогую папиросницу, полученную в приз на скачках в Красном Селе от великой княгини Евгении Максимилиановны Лейхтенбергской; крупный солитер, вправленный в платиновую подкову, хранил в себе надежду Андрея когда-нибудь кутнуть на его стоимость.

- Пошлите денщика к менялам на майдане, - щедро разрешил он майору. Возьмите себе сколько нужно, а остальное просадим в Эривани. Берите...

- Нет, что вы, спасибо, но... не могу я вас лишить такой вещи! Извините меня...

Потресов ушел, сгорбившись. И то, что не удалось выручить человека в беде, было обидно и неприятно.

Карабанов поспешил скрыться в казарме.

- Куда вы собираетесь, Штоквиц? - спросил он.

- Не хочется, гвардионус, да надо. В Эривань!

- Чего же не хочется? - вяло улыбнулся Андрей. - Там можно хотя бы попьянствовать.

- Если бы один ехал, - согласился Штоквиц, - так и запьянствовал бы, наверное. А то ведь со мной еще полковник Хвощинский... Сам не пьет и другим не дает! Согласитесь, что это самая противная категория людей.

- И надолго? - спросил Андрей, а в глотке у него уже стало сухо, как тогда, в дорожной харчевне, когда впервые услышал ее имя.

- Да черт его знает, поручик! - продолжая собираться, ответил Штоквиц. - Все зависит от того, как совещание. День или два, наверное. А потом, я думаю, откроем границу для эшелонов. Государь император, говорят, уже выехал из столицы и направился в Кишинев...

Штоквиц ушел, и Карабанов, оставшись один, тяжело задумался, - так обдумывают ночное убийство, так интриганы готовят свои