Баязет

ин, - не обучен я ступать в такие палаты...

- А ты плюнь. Здесь только вшей нету, а живут грязнее, чем в казармах игдырских. Я-то уж присмотрелся...

Он провел его в свои комнаты, угостил сотника вином.

- Ну, рассказывай, что случилось?

- Некрасова, - ответил есаул, отворачиваясь, - под арест взяли. Штоквица как-то на вокзале встретил. Говорит, что посадят академика нашего...

Карабанов поплотнее прихлопнул дверь.

- Жаль! - сказал поручик, и ему действительно было сейчас очень и очень жаль этого умного, хорошего человека. - А только ведь, есаул... Ну чем я могу тут помочь?

- Да можешь ведь, - с мольбою посмотрел на него Ватнин.

- Чем?

- Про то не знаю. А можешь...

- Как?

- При особе ведь состоишь. Любой живчик с аксельбантами посильней генерала будет.

Карабанов подлил сотнику вина:

- Я знаю... меня дважды предупредили. Еще там... в Баязете.

Сначала Штоквиц, потом этот прыщавый, Латышев... И не надо было ему соваться в политику! Как жили люди сто и двести лет назад, так и будут жить. Словами да пулями ни черта тут не исправишь.

- Бог с ним, с народом, - отозвался Ватнин печально. - Не моего ума дело о народе судить. А вот Юрий-то Тимофеич - человек правильный. Ему помочь подобно бы! А?..

Карабанов молчал.

- Не молчи, - попросил есаул.

- А что мне?

- С его высочеством поговори. Скажи: так и так, мол, я этого Некрасова как себя знаю... А?

- Сдурел ты, что ли? - сказал Карабанов, поднимаясь. - Не смей и думать, чтобы наместника тревожить... Ладно, - согласился он вдруг, устыдившись. - Так и быть, подумаю!

Ватнин встал, шумно вздыхая, как лошадь.

- Винишко у тебя хоша и пузырится здорово, а только не шибает меня. Пойду-ка я, Андрей Елисеич, не поминай меня лихом!

А на следующий день во дворце стало известно, что вчера в одном из армянских ресторанов какой-то казачий сотник, гигант ростом, в пьяной драке с местными интендантами перекалечил сразу двенадцать человек. Его замкнули в осаде дверей, но он проломил стенку ресторана и ушел, перебив на прощание посуды на триста шестнадцать рублей с копейками. В этом гулливеровском разгуле Карабанов разгадал силу Ватнина и правильно решил, что сотник набуянил от горя...

Перед ужином Карабанову принесли письмо. Очень краткое по содержанию:

Я остановилась в "Кавалерской" гостинице. Надеюсь, вы остались после всех подвигов прежним моим рыцарем. Если угодно, вы можете встретить меня в восемь часов вечера у Екатерининского источника. Всегда ваша.

- Странные женщины! - сказал Карабанов. - Мне казалось, что уже все кончено... Однако она быстро оправилась от своих потрясений!..

Вечером Андрей накинул скромный мундир казачьего офицера, натянул чистые перчатки и на попутном дилижансе доехал до минеральных ванн. Боржоми, сильно запыленный и набитый понаехавшей публикой, утопал в музыке военных оркестров, в шарканье множества гуляющих ног и женском смехе. Из Воронцовского парка, раскинувшегося на горе, уже тянуло вечерней