Баязет

я Потресов. - Пройдемся, барон.

Они поднялись наверх. Прикладом винтовки Клюгенау выбил раму окна, попрыгал ногами по полу.

- Фаик-паша, - сказал он, - просто обязан наградить вашего Кирюху орденом "Меджидийе". Только вот не уверен, выдержит ли пол орудие на откате?

Два офицера стояли рядом - близко один к другому, почти нос к носу: пухлый коротышка Клюгенау и худущий, словно переломленный пополам, майор Потресов.

- Выдержит?

- Не уверен. Откат ведь, кроме веса...

- А если нет, тогда...

- Гроб тогда, Николай Сергеевич.

- А такой чудный пейзаж!

- Ваша правда: жаль уходить отсюда.

- Подумайте, голубчик, что сделать.

- Может, бревнами?

- Сделайте, барон: ведь отсюда мы их раздраконим!

- Постараюсь, майор...

Всю ночь шла работа. Пленные турки, дружно вскрикивая, волокли тяжелину орудия по кривым лестницам. Клюгенау мастерил новый, облегченный лафет. Окно заделывалось камнями. Баязет получал новую точку огня - страшную для турок, которые не рассчитывали на удар артиллерии русских с этой стороны.

В самый разгар работы, когда Клюгенау подводил столбы под потолок первого этажа, к артиллеристам зашел Штоквиц:

- Господа, тяжелая весть... Сейчас погиб наш мальчик, юнкер Евдокимов!

Клюгенау выпустил из рук топор, Потресов медленно осел куда-то в угол, закрыл лицо руками.

- Боже мой, лучше бы меня, - всхлипнул майор. - Бедный, он совсем и не жил еще.

- Что с ним? - спросил Клюгенау.

- Он ушел с охотниками, и шестнадцать человек, вместе с ним, остались там... в городе!

- Как далеко отсюда до Женевы! - сказал Клюгенау и, нагнувшись, снова взял топор в руки. - Прощай, славный юноша! Ты учился в университете, но патриотизм заставил тебя сдать экзамен на юнкера. Ты даже успел в своей жизни напечатать одну статью. О симбиозе гриба и подводной водоросли. Ты, выходит, счастливее многих - после тебя хоть что-то да останется в этом мире...

- Сопляк! - злобно выкрикнул Штоквиц. - Говорил я ему чтобы он не уходил от крепости. До ручья и обратно! И все! А он послушался, наверное, этого головореза Дениску... Вот и выпил стакан лафиту!..

Дениска резал тридцать шестою барана. Тридцать пять баранов уже лежало, шерстисто курчавясь, с перерезанными глотками, и казак задрал башку тридцать шестого.

- Не ори, дурной, - шепотом стращал Дениска барана, от страха заблеявшего под ножом.

Кровь животных под луной казалась густо-черной. Она чавкала под ногами казака, липкий нож увертывался из пальцев. Бараны покорно приносили себя в жертву русскому гарнизону. Взвалив на плечи по туше, люди волокли еще теплую добычу в крепость.

- Будя резать-то, - шепнул Участкин казаку, - всех и не перетаскаешь.

- Зови еще людей. - ответил, входя в азарт, Дениска. - Настругал я для вас закуски, только вот, жалко, чихиря не предвидится...

Евдокимов поддал ему кулаком сзади, предупредил:

- Тише ты. Под мостом пикет сидит - услышат!

Неожиданно в соседней сакле хлопнули двери, и хозяин баранов,