Баязет

спев осмотреться, спешили под стены Баязета, чтобы хоть одну пулю да выпустить в проклятых гяуров.

- Нехороший день будет, - сказал Ватнин, поглядев зачем-то на небо. Берегите себя для службы, казаки!

Он зашагал, скользя по свинцовой крыше, к лестнице.

- Ты куда, сотник? - окликнул его Трехжонный.

- Куды? - остановился есаул и вдруг весело подмигнул хитрым глазом: - А вот самовар побегу для вас становить. Чаю охота!...

Назар Минаевич спустился вниз, среди навала вещей и телег пробрался в темный закуток мечети, где поселился гарнизонный священник. Отец Герасим, еще не одетый, в одном исподнем, поджав под себя босые ноги, сидел на раскрытой постели, читал "Трех мушкетеров".

- А я жду, - сказал он. - Дверь прикрой, чтобы никакой бес не заскочил ненароком.

Отец Герасим прикинуться дурачком любил и делал это даже со смаком, но перед Ватниным ему дурить было незачем, они сразу как-то раскусили друг друга.

- Посуду расставь, - сказал отец Герасим и, нагнувшись, достал из-под кровати большую мутную бутыль с водкой.

- По малости лей, - опередил его Ватнин. - Сегодня, чую, день будет ответственный. Хмель не должон во вред делу идти.

Вот и хватит мне, батька. Тепереча себе лей.

Они сдвинули стаканы:

- За Пацевича! Чтоб он...

- ...сдох, - подхватил священник, - и освободил нас, грешных, от разума своего!

Выпили. Утерлись. Поморщились.

- Ух, - сказал Ватнин, мотая бородищей.

- Заесть-то нечем, - ответил отец Герасим. - Довоевались, мать их всех... растуды-то. Начальнички, называется!

- Ну, ин ладно. Спасибочко! - сказал Ватнин, поднимаясь. - Я пойду. Коли пострелять захочешь, батька, так на мой фас подымайся. Я тебе добрый винторез сыщу.

Он переступил порог как раз в тот момент, когда турки начали обстрел цитадели из пушек. На пустом дворе колотились по камням султанские ядра. "Эх, дурни, прицела не сменят", - выругал Ватнин турок. И тут, в грохоте стрельбы и свисте пуль, люди гарнизона снова вступили в странную игру с Пацевичем. Все уже давно хотели от него избавления, и стоило только вблизи от полковника лопнуть вражескому ядру, как отовсюду начинали кричать:

- Ваше высокоблагородие, да вы, никак, ранены? Санитары, куда смотрите? Полковника подбирайте...

Трудно сказать - по своей ли воле, но только Сивицкий [Подобная же трагикомедия была разыграна в последних числах мая 1854 года под Силистрией, когда армии нужно было избавиться ог бездарною командования графа Эриванского. Сивицкий мог хорошо знать об этом от доктора Павлуцкого, который оставил записки о фиктивном ранении Паскевича, что в данном случае и объясняет поведение Александра Борисовича.] тоже принял участие в этой охоте на полковника и навестил его как бы от искреннего участия.

- Я слышал, что вас задело? - спросил он.

- Да нет, - отмахнулся Пацевич. - Вчера немножко обожгло, пардон, самую задницу. Вот и все...

- Снимите-ка... Посмотрим, - велел ему капитан.

Пацевич неохотно расстегнул штаны.

- Оставили