Битва железных канцлеров

моноклях в донельзя распяленных глазах победителей, а при встрече с немецким офицером ему хотелось перебежать на другую сторону улицы. "Всем своим складом, посадкой, устоем, выпяченною грудью, бритым подбородком так и тычет в меня: смотри, я герой! Если б вместо того он сказал: я разбойник и сейчас начну тебя свежевать, - мне все-таки было бы легче..." Сами же пруссаки признавались русскому писателю: "Прежде мы солдатчины не чувствовали, а теперь даже болезнью от нее не отмолишься".

Франция испытание на жизнестойкость выдержала: через ее департаменты громыхали платформы, на них увозили "бруммеры", разрушавшие Париж; с трубками в зубах, загорелые и бородатые, ехали домой, сдвинув на ухо бескозырки, солдаты-победители, - они отступали... Но, видя француженок, носивших траур по убитым и по тем родственникам, что остались за чертою границы в Эльзасе и Лотарингии, немцы говорили так:

- Надо же! Они еще плачут... Мы же ничего плохого этим грязным тварям не сделали. Лягушатники просто неисправимы!

Драгомирову показался бы диким этот лексикон. Но как же иначе говорить солдатам, если даже в университетах Германии почтенные мужи науки, читая студентам лекции, называли французов "обезьянами", русских - "варварами", румын - "шайкою жуликов". А пять миллиардов, всосанные банками Германии, вызвали бурный рост германской промышленности. Но они же, взорвав ритм экономики, вызвали и жестокий финансовый кризис. "Мы просто облопались на даровщинку", - откровенно признавались берлинские биржевики. Однако, признав это за аксиому, вегетарианцами они все-таки не сделались, - они требовали:

- Германия нуждается в колониях за океаном! Меттерних когда-то разделял все государства на две категории - на сытых и голодных. Сытые - это те, что захватили себе земли соседей и смирно жуют украденное. Голодные - те, что дико озираются по сторонам: где бы отхватить кусок пожирнее? Исходя из этой варварской теории "добрососедских международных отношений", Бисмарк, довольный, сказал:

- Я не вижу вокруг себя ничего такого, что бы стоило завоевать мечом. Будьте спокойны: отныне Германия сыта... Надолго ли?

ПУСТЫННЫЙ МАРШ

Серое пасмурное утро сочилось в окна неуютной большой квартиры... Горчаков уселся в кресле поудобнее.

- Вы говорите - я красноречив, а другие обвиняют меня в вульгарной болтливости. Помню, очень давно, когда я был причислен к посольству в Лондоне, меня пригласили провести вечер в одном респектабельном обществе. После сухоядного ужина, при котором даже сальные свечки могли бы показаться шедевром кулинарии, мужчины расселись возле каминов и самым наглым образом уснули. А мисс и миссис, образовав чопорный круг в виде неприступного форта, замолчали столь выразительно, что в тишине была слышна невидимая для глаза работа их аристократических желудков. Тут я не выдержал и решил посягнуть на роль интересного молодого человека. Бог мой, о чем я только не распинался! Об операх Метастазио и атрофии хвоста у человека, о галерее Джорджа Доу и удобстве