Баязет

м, что бассейн надо было держать заранее наполненным. Но разве же кто из нас думал, что все так случится?

Клюгенау, осматривая купол потолка, пожал плечами.

- Что вы там жметесь, барон, как барышня? - недовольно заметил полковник. - Если вам не нравится моя искренность, то я вас не держу: можете идти.

Произошло неожиданное: Клюгенау четко повернулся, каблуком правой ноги лихо пристукнул о каблук левой и, отдав честь офицерам, удалился из комнаты.

- Ох уж эти мне поэты! - сокрушенно вздохнул Адам Платонович. - Как ему только не стыдно обижать меня, старика... Так вот, господа, - продолжил Пацевич после недолгого молчания, - на чем же я остановился?.. Ах, да! Вспомнил: нам надобно поднять боевой дух гарнизона. Для этого я предлагаю (и мне кажется, что сие удостоится вашего согласия) повесить сегодня в крепости всех пленных. Штоквиц уже вешал людей и не откажется повесить еще раз!

Последнее было сказано в самом добродушном тоне: мол, выручите, голубчик! Ефрем Иванович медленно побагровел. Даже брови у него наполнились кровью, глаза сделались тяжелыми и заползали, не подымаясь выше пояса офицеров.

- На этот раз, господин полковник, - с натугой произнес он, - я охотно передоверяю эту честь вам.

- Но вы - комендант! - сказал Пацевич.

- Да. Но не палач, - отрубил Штоквиц.

- Позвольте! - вдруг заговорил Потресов, решительно шагнув вперед. Кто сказал вам, что боевой дух баязетского гарнизона упал? Вы посмотрите на солдат: они еще никогда не были так воодушевлены, как вчера и сегодня. Устали - это верно, но их боевому духу можно позавидовать!

- Вы, майор, ничего не знаете, кроме своих пушек, - сразу обозлился Пацевич, встречая сопротивление от этого покорного человека, на котором, как ему всегда казалось, можно воду возить.

- Что ж, - слегка поклонился старый офицер, - тогда простите великодушно. Если уж я... я, майор Потресов, сорок лет отслуживший в русской армии, не знаю русского солдата, то кому же еще знать его!

- А потом, - мрачно, без тени улыбки, добавил Карабанов, - если уж говорить о духе, то мой дух не поднимется из-за того, что, проходя по двору, я буду задевать головой ноги весельников!

- А дух будет, - пообещал Ватнин. - Солнышко-то сейчас жаркое, мух да заразы много... Ох, и крепкий же дух будет!

Сивицкий встал и не спеша направился к выходу.

- А вы куда, капитан? - спросил Пацевич.

- Пойду к солдатам, - ответил доктор. - Они, как это ни странно, умнее нас, офицеров. Стыдно, но что поделаешь?..

- Нельзя вешать пленных! - вдруг сорвался в крике капитан Штоквиц. Все мы знаем, что есаул Ватнин за свою жизнь добрую сотню людей на тот свет отправил, но в бою открытом. В бою багородном и честном! Спросите его - тронул ли он пленного?

- Нет, - качнул головой Ватнин. - Такого со мной не бывало.

Я все больше по благородству...

- И я, как старший врач гарнизона, - присовокупил Сивицкий с порога, заявляю свой протест против подобных мер. Повешение пленных лишь деморализует солдатскую