Баязет

грязной мути (это уже плохо - к беде).

- Господи, сохрани меня и помилуй, - испуганно сказал Адам Платонович и потряс графином; на дне было пусто.

Взяв сапог, полковник запустил им в дверь, и денщик, приученный отзываться сразу же, появился перед ним.

- Что? - спросил Пацевич. - И чихиря даже нету?

- Никак нет. Вчера последний допить изволили.

- Дурак! А чего сегодня-то пить будем? Говорил я тебе, балбесу, чтобы загодя сходил на майдан.

- Говорили, да страшно было, - честно признался денщик. - Эвон, вспомнил он, - троих-то наших как!

- "Страшно"... На то и солдат ты, чтобы смерти не бояться.

А мне вот из-за твоих страхов теперь и похмелиться нечем. Пошел вон, харя!..

Когда приблизился полдень, солдаты грызли черствые сухари.

Обеда в этот день уже не готовили, и Штоквиц послал кашеваров для помощи санитарам в госпиталь. Турки же проснулись сегодня очень поздно, хотя муэдзины уже два раза сзывали правоверных к молитве. Над городом повисли дымки печей, привычно загалдел майдан, со стороны караван-сарая доносились звуки флейт и барабанов: курды уже заплясали вокруг костров свое дикое "чопи".

Стрельбы не было. Поначалу казаки и пробовали на выбор бить по редифам, подбегавшим к самым стенам крепости, но Ватнин потом отсоветовал.

- А бросьте вы их, ребята, - сказал есаул. - И так уши заложило за эти дни! Ну их к бесу, патроны только тратить. Ихнего брата столько наперло из пушки не перебьешь...

Историкам неизвестно, чем пообедал Пацевич, но во втором часу дня он созвал к себе офицеров, и настроение у него было скверное. В помещении, которое занимал полковник, стоял закоснелый запах холостяцкой квартиры: аромат немытой посуды не мог победить кислого запаха нечистой одежды. Лицо у Пацевича было усталым, под глазами висли старческие мешки, склеротические вены на лбу надувались синей кровью, концы пальцев зябко дрожали.

"Алкоголизм плюс функциональное расстройство нервов". - машинально поставил диагноз Сивицкий и с трудом отыскал место, где бы можно было присесть.

Полковник принимал офицеров в помещении, которое он выбрал для своих занятий подалее от заднего - артиллерийского - двора.

По стенам были намалеваны яркие безвкусные пейзажи, - среди цветного порфира арабесок эти грубые картины походили своей аляповатостью на украшения русских трактиров в глухой провинции.

- Господа, - начал Адам Платонович миролюбиво, - нам следует набраться мужества, чтобы до конца уяснить для себя всю тягостность нашего положения. Если я и могу бросить в кого-нибудь из нас камень, то этот первый камень полетит в мою сторону...

К сожалению, я пошел на поводу заносчивой молодежи, и результаты нашей рекогносцировки вам всем хорошо известны. Теперь же, что я предлагаю (и надеюсь, - добавил он, - вы согласитесь со мной), надо поднять боевой дух гарнизона.

Он помолчал. Заметив дрожание рук, свел их вместе.

Потом, поманив пальцем Евдокимова, сказал:

- Вы, юноша, позавчера говорили дельно. О воде и о том,