Баязет

те, что именно он?

- Но, - намекнул прапорщик, - не вы же!

- Да, не я. - И, прикусив губу, Штоквиц тяжело задумался.

Клюгенау вдруг заливисто рассмеялся.

- О чем вы? - удивился комендант.

- Мы совсем забыли о нашем достопочтенном подполковнике Исмаил-хане, а ведь его звание... Если случится что-либо с Пацевичем... Я, конечно, не желаю ему плохого, но вы же сами понимаете, что тогда будет!

- Ну, вот ему! - злобно сказал Штоквиц и сделал кукиш. - Уж тогда действительно пусть лучше сотник.

На этом они и расстались. Что-то осталось недоговоренным, но Клюгенау отметил про себя затаенную тревогу Штоквица: капитан неспроста завел этот разговор. Его шкура, как следует продубленная в страховании карьеры, уже, видать, почуяла что-то неладное. "Во всяком случае, - спокойно рассудил Клюгенау, - Штоквиц не рискнет взять на себя командование гарнизоном и наверняка пожелает остаться лишь комендантом..."

Тем временем Пацевич, как бы ненароком, заглянул в обвешанную саджатами клетушку Исмаил-хана, который в этот момент брил волосатые ноги.

- Пардон, хан, что застал вас во время туалета, - извинился Пацевич, кладя на стол выгоревшую на солнце фуражку. - Про вас говорят, подлизнулся он, - что вы желаете быть причисленным к свите его величества?

- В конвой его величества, - поправил хан.

- Ну, это все равно. Я могу посодействовать!

Пацевич оглядел пыльную бахрому саджатов, валявшихся на полу, и, внезапно побледнев и заострившись лицом, спросил отрывистым шепотом:

- Ангелика... есть?

- Нету! - отрезал Исмаил-хан, и Адам Платонович, словно в ужасе, даже отшатнулся к стене. - Ангелики нету, а чихирь есть, - бодро закончил хан, и лицо Пацевича снова приобрело живую окраску.

- Ух, батенька! - сказал он, потирая ладонью жирную шею. - Разве ж можно так пугать человека?

Первый стакан он выхлебал большими глотками. Темный, как деготь, чихирь двумя струйками бежал из углов его рта по мясистому подбородку.

- Эк, хорошо! - крякнул он, и бестрепетная рука Исмаил-хана снова наполнила стакан. - Очень даже хорошо, - повтворил Пацевич, - просто гениальный был человек, кто чихирь этот выдумал!

Взять с собою бутылку вина Пацевич, однако, отказался.

- Лучше уж я забегу вечерком да еще выпью. А то, не дай бог, солдатики подумают, что я водичку тащу... И без того благодарю вас, сиятельный хан. И не сомневайтесь: при ваших достоинствах вы несомненно будете в свите его величества.

- В конвое, - снова поправил его Исмаил-хан.

- Ну, это безразлично. - Адам Платонович вышел во двор, где встретил Евдокимова. - Эй, юноша! Вы случайно не видели Хаджи-Джамал-бека?

- Нет, господин полковник, сегодня не видел. Очевидно, он уже выбрался из крепости в город.

Шалая пуля, секанув по стене здания, вдребезги разнесла разноцветный узор стекол над самой головой Пацевича, и полковник обеспокоенно сказал:

- У, черт! Никак, в меня с майдана прицелились?

Тут внимание Пацевича привлек появившийся во дворе священник.