Мальчики с бантиками

кните в бэ-пэ-два... вы сидите ближе.

Присяжнюк сказал в трубку телефона:

- Салон - гиропосту. Это ты, Лебедев? Поднимись-ка.

Я замер в напряжении. Всегда обожал старшину Лебедева, но сейчас от его слов зависело очень многое в моей жизни, которая трепыхалась, словно пескарь на раскаленной сковороде.

Раздался осторожный стук в дверь.

- Входите.

Лебедев, как всегда, в чистой робе. Серьезный. Задумчивый. Без улыбки. Как он был непохож на мичмана Сайгина!

Командир показал ему на меня:

- Старшина, знакома ли вам эта светлая личность?

Лебедев посмотрел так, будто впервые меня увидел:

- Немножко знаю, товарищ капитан третьего ранга.

- Добро. Что вы можете о нем сказать?

Я ждал, что Лебедев выплеснет посреди салона полный ушат всяческих похвал моему уму и благородству. Но старшина стал высказывать обо мне - в моем же присутствии - ужасные вещи:

- Ветер еще в голове. Что ему нравится - слушает. А что не по душе отворачивается. Расхристан. Курядов не может загнать в душевую, чтобы робу вытирал. Воспитан безобразно. Иванов восьмой год служит, а юнга Огурцов ему грубит, как хочет.

Я выстоял под этим ушатом. Командир слушал, кивая. Замполит блуждал из угла в угол салона. Штурман курил, щурясь.

- Так! - сказал командир. - Это нам понятно. Теперь вы, старшина, переверните медаль.

- Есть, - охотно отозвался Лебедев. - Лицевая сторона медали такова: гирокомпасы любит и знает. Конечно, нахватался больше поверху. Глубины знаний еще нету. Но со временем может стать хорошим аншютистом. Ежели, конечно, отнесется к делу серьезно, а не шаляй-валяй.

- Добро. Возьметесь ли вы, Лебедев, подготовить юнгу Огурцова к должности вахтенного аншютиста в гиропосту?

Лебедев отвечал четко:

- Могу, но прежде из него надо пыль выбить. Между вахтами берусь, как за партийное поручение, накачать его с азов. Начну с законов электротехники. Да он, честно-то говоря, парень с головой. Если ему втолковать, так он все освоит.

Тут штурман подошел и постучал меня пальцем по лбу.

- Учти, - сказал, вдалбливая, - что рулевой стоит два часа, после чего четыре отдыхает. А в гиропосту вахта до двенадцати часов в сутки. А в подхвате я треплю аншютистов вызовами на мостик... Вот и подумай прежде выдержишь ли?

- Выдержу! - ответил я так, словно давал клятву.

Замполит носком ботинка поправил загнувшийся край ковра.

- Ясно, - сказал он, закрывая разговор, - Лебедев, забирайте юнгу. Если бы без любви к делу, тогда плохо. А с любовью он выдержит...

- Есть! - отозвался Лебедев.

Я вышел из салона на полусогнутых от счастья ногах. Поначалу я даже не заметил, что мое взмокшее от пота ухо было крепко зажато в руке старшины Лебедева, - он меня увлекал за собой.

- Я те покажу, где раки зимуют! - говорил он, и я свято верил, что он действительно мне покажет.

Тогда я еще не думал, что любовь моя со временем обратится в профессию и гирокомпасы прочно войдут в мою жизнь, - они станут давать мне хлеб... Я Зарабатываю