Баязет

кто опирался на винтовку, кто баюкал свою рассеченную ятаганом руку, словно мать младенца; одни ползли без поддержки, других несли санитары. На все вопросы раненые хмуро отмалчивались и просили только об одном:

- Пить, братцы... Водицы бы нам... Ой, не можу, душа за день обуглилась!..

Когда показались носилки с телом Хвощинского, штабс-капитан Некрасов сам выбежал им навстречу, велел солдатам задернуть покойного кошмою и незаметно внести его в крепость, чтобы не возбуждать лишнего любопытства.

А по улицам Баязета и вокруг цитадели в жестоких муках бродили раненые и потерявшие хозяев лошади. Они собирались иногда в кучи - кружком, голова к голове, звякая пустыми стременами, словно делились своим - непонятным людям - лошадиным горем...

9

Капитан Штоквиц поморщился так, словно из лица своего яблоко спек. Потом не спеша подошел к фонтанному крану и хлопнул по лбу солдата, надолго припавшего к жидкой струе.

- Передохни, - вроде бы заботливо сказал он, - а то духу не хватит... Это тебе не стакан лафиту. И не закрывай крана: пусть вода соберется в бассейн!

Юнкер Евдокимов вступил со своим отрядом уже на окраины города. Но едва солдаты появились на улицах, как все окна баязетских трущоб задымились от выстрелов - жители открыто перешли на сторону Фаик-паши и Кази-Магомы; стиснутые саклями, узкие зловонные улицы с нависшими над ними балконами стали для многих гибельной ловушкой.

"Были случаи, - вспоминал один участник событий, - когда солдат, засев за стенкой или за грудой каменьев, погибал не от выстрела боевого врага, а от подкравшегося сзади какого-нибудь мальчишки..."

Но капитан Штоквиц, быстро сообразив, вовремя подбросил людей на захват караван-сарая и городского казначейства, - это помогло отряду прорваться к цитадели.

Измученного Карабанова казаки сняли с лошади, он сначала лег на землю, потом со стоном сел и непослушными пальцами поправил оторванный в суматохе боя погон.

- Кошмар... Что это было, юнкер? - чужим голосом спросил он.

- Избиение, - ответил Евдокимов, падая с ним рядом в жесткую траву. Избиение... полковника Пацевича.

- Пахнет полным разгромом, - хмуро посулил Штоквиц. - Разгромом или блокадой. Я велел сейчас спрятать труп Хвощинского и не говорить пока о его смерти... Турки уже обложили нас, и если...

- Чепуха! - отозвался Ватнин, легко выпрыгивая из седла и батуя свою лошадь в ряд с казацкими. - И не такое бывало, господа офицеры... Выдюжим!..

На первом дворе уже разносились пронзительные матюги Пацевича:

- Назад! Куда прете, сволочи?.. Становись в очередь!.. Караул!

Где караул?.. Стрелять буду, канальи!..

Но как он ни старался, а людей, проделавших за сутки страшный боевой марш в семьдесят верст, уже было не оторвать от водопроводного крана. Солдаты и казаки как один бросились - пить, пить, пить!

Адам Платонович, лягаясь и раздавая затрещины, героически кинулся загораживать кран, но его тут же завертело штопором в дикой свалке потных и жарких тел и вышвырнуло