Баязет

что прикажут офицеры.

Один к одному (обожженные солнцем лица без улыбок, усы закручены кверху), они стояли, облокотясь на дула "снайдеров", готовые на смерть, готовые на все, - солдаты бывалые, еще ни разу не отступавшие.

Тихо переговаривались:

- Голнышко-то горячее...

- Да, сегодня палит...

- А я так и не доел кашу...

- У тебя, эвон, каблуки сбились...

- Починить-то негде...

- Ну, чего же стоим-то?..

Наконец примчались коноводы с лошадьми, и, еще не остывшие от пережитого, они впопыхах рассказали, что случилось с отрядом.

Положение отступающих стало известно в крепости, и Штоквиц приказал:

- Долой с фасов! Берись за дело...

- Хватились! После дождичка с похмелья! - проворчал Клюгенау и, видя, что уже никто не нуждается в командах, сам подцепил зарядный фургон за оглоблю, крикнул: "А ну, помогайте!" - И фургон, грохоча по камням, покатился в цитадель.

Постепенно вся эта свалка, которая была за воротами крепости, перекочевывала на первый двор цитадели: торчали оглобли фургонов, катались бочки, ржали лошади, какие-то котлы, бревна, ящики снарядов, тюки прессованного сена, свертки шинелей, трубы оркестра, походные кухни.

- Быстрее, быстрее! - покрикивали солдаты.

Примчались казачьи сотни и, поспешно сбатовав измученных лошадей на кладбищенском кургане, кинулись обратно в сумятицу уже близкой перестрелки. Крымский батальон так и остался во дворе, стоя в ружье, а вместо него Штоквиц бросил в сражение отряды милиции. Грохот стрельбы приближался, и эхо блуждало по окрестным ущельям, плавало под раскаленным небом.

Некрасов поймал за рукав ординатора Китаевского, бежавшего куда-то с красным от крови корнцангом в руках, отвел его в сторону.

- Слушайте, доктор, страшная весть... Мне даже не хочется верить: Хвошинский ранен, и, кажется, смертельно. Сейчас его принесут...

К ним подошел растерянный Клюгенау, рот его был полуоткрыт, глаза глядели жалко.

- Я не знаю, что делать, - сказал он. - Лучше бы меня или вас, господин Некрасов... Хвощинский убит! И видеть страдания женщины...

- Ранен, - поправил Китаевский.

- Нет, уже убит. Так сказали казаки...

- Не говорите пока ничего Аглае Егоровне, - посоветовал Некрасов. Сейчас нам всем не до утешений...

А турки за это время подошли ближе, и вот настал вожделенный момент.

- Первая! - крикнул Потресов, махнув рукой, и орудие, подпрыгнув на барбете, изрыгнуло огонь и ярость картечи...

Дистанция в тысячу восемьсот сажен была слишком большой, и первая граната не долетела.

Кирюха Постный виновато моргал глазами.

- Подвысь прицел! Вторая...

Шипнуло газом, рявкнуло дымом и жаром, прислуга отскочила в сторону, вторая граната, печально завывая, врезалась в самую гущу турецкой своры.

Потресов, опуская бинокль, вдруг весело рассмеялся:

- Эх, вояки... Картечи-то на вас жалко - вы только дубину и понимаете!..

- Гошпитальные! - заорал кто-то на дворе. - Принимай побитых...

Они шли поодиночке и группами; кто