Великий океан

Лещинский советовал уйти подальше в море. Если заштилеет, сильная зыбь погонит накамни, без ветра нельзя будет лавировать с такой малой парусностью. В плавание напросилсяон сам. Когда-то, служа еще компании Ласточкина, ходил на бриге до Ванкуверовых островов.Он скромно, с достоинством предложил Баранову свои услуги. После гибели Якутата, историис 0Кейлем держался понуро, говорил тихо и печально, словно потерял близких людей.

Поеду, господин правитель,сказал он вечером.Скудные свои возможности к делуприложу... Самому искусному навигатору неведомые воды бывают губительны.

Целый час просидел Павел в каюте над картой. Придет время, он закончит корабль,сделает промеры, составит настоящую карту, свою, русскую, пошлет в Санкт-Петербург.«Штурман Павел Прощеных»,прочтут в адмиралтейств-коллегий. А в навигаторских классахпо ней будут решать задачи кораблевождения у далеких неизведанных земель.

На мостике было мокро и холодно. Судно зарывалось форштевнем в серо-зеленые волны,верхушки их заливали палубу. Ветер был по-прежнему ровный, поднялись и посветлели тучи.За сутки прошли всего двадцать немецких миль. Теперь попутный ветер поможет наверстатьупущенное. Павел приказал убрать рифы на гроте.

Команду подает вахтенный начальник,спокойно сказал стоявший у румпеляЛещинский.

Павел живо обернулся, посмотрел на помощника и вдруг покраснел. С первого раза непонравился ему покорный, со скрытой насмешкой, круглолобый Лещинский.

Здесь только один начальник, сударь! ответил он сухо и отошел в сторону.

С полной оснасткой «Ростислав» пошел круче, волны обдавали его пузатую палубу,намок и обледенел до половины кливер. Земля теперь виднелась совсем близко, усилилсяветер.

После полудня встретили стадо морских котов. Поздней осенью они покидают лежбищаи уходят а море. Громадная серая масса колыхалась до самого горизонта. Протяжный,несмолкающий рев заглушал посвисты ветра. Впереди стада держалось множество отдельныхкотов«секачей» старых крупных самцов.

Вся команда столпилась у борта. Зрелище было привычное, но всегда волнующее. Дорогойзверь, бесчисленное богатство. Матросы, Павел, не отходя, следили за движением стада.Низенький боцман с морщинистым красным лицом громко сопел и без конца вытиралладонью заросшую волосом шею. Один только Лещинский не поддался общему возбуждению.Он глядел на прояснявшуюся каемку неба вдали, хмурился. Крик котов предвещал ненастье.Раза два, не выпуская румпеля, доставал из-за пазухи зрительную трубу, торопливо шарилпо пустынному океану.

Неожиданно пошел снег. Густая пелена укрыла небо, не видно стало парусов. Кругомбыла белая секущая муть, где-то позади замирал рев котов. Потом он затих совсем. Скрипеларея, глухо плюхались волны, свистела колючая снежная крупа.

Павел не сходил с мостика. Напялив капюшон парки, он стоял рядом с Лещинским,напряженно стараясь разглядеть берег. Но в белесом снежном куреве ничего не было видно.Единственное, что оставалось сделать,уклониться от курса на запад.

Отдать кливер! крикнул он, не глядя в сторону Лещинского. Тот с самого утрасоветовал уйти подальше в море. Но Павел тогда его не послушал.

Ветер вырывал из рук мокрую, тяжелую холстину, двое матросов с трудом тянулиобледенелый шкот, носовая волна сбивала с ног. Однако судно послушно легло на другойгалс и, переваливаясь, почти черпая бортом воду, круто повернуло в открытое море.

Снег перестал падать. Кругом лежала вздымающаяся водяная равнина, исчезли очертанияберега. Ветер стал резче, порывистей. Тучи плотно укрыли небо, и только на самом краюобозначался узкий просвет.

«Ростислав» лег на прежний курс. Павел сменил у румпеля Лещинского, приказалобколоть со снастей и палубы ледяную кору. С беспокойством следил за надвигающейсянепогодой. Ветер дул теперь неровно, то затихая так, что повисали паруса, то снова усиливаясьс каждым порывом. Волны становились длиннее и выше, темные провалы избороздилиокеан.

Шторм будет, Павел Савелович,торопливо шепнул боцман, поворачиваясь к ветруспиной.Отстояться бы.

Павел сам думал о бухте. Но берега были неизвестны, близился вечер. До темноты всеравно не отыскать стоянки.

Обогнем мыс,ответил он коротко и облизал соленые губы.

Придерживаясь за трос, боцман спустился с мостика. В его молчаливом уходе Павелпочувствовал осуждение. Старый моряк не надеялся на командира. Это уже второй. Лещинский тот явно не хотел покидать румпеля. Павел опять покраснел, ему стало жарко. Откинувмокрую прядь волос, крепко держась за румпель, он впервые со страхом огляделся.

Быстро темнело небо. Давно пропала на горизонте светлая полоса. Ветер как будто сталтише, но волны уже достигали низких, нависших над морем туч. Шипящие гребни становилисьпрозрачными. Тяжелее и медленнее поднималась палуба, порывисто уходила из-под ног.Павлу вдруг захотелось вернуть боцмана, посоветоваться со стариком, плававшим здесь не впервый раз, но гордость, боязнь показаться неопытным удержали его. Он вытер подкладкойкафтана лицо, нагнулся к компасу.

Парус! неожиданно крикнул марсельный, крепивший на рее блоки. Обхватив ногамибалку, матрос повис над пучиной, возбужденно размахивая свободной рукой.

Павел поспешно обернулся. Суденышко вскинулось на вершину волны, и справа поборту открылось белое пятно парусов. Спустя некоторое время можно было различить исудно. Это была шхуна с косо поставленными мачтами, идущая по тому же курсу.

Корабль приближался. Выкрашенный в черный цвет, без единого светлого пятнышкана узком, длинном корпусе, он напоминал военный корвет. Белизна парусов подчеркивалаего строгие, четкие линии. Судно шло с полной оснасткой, быстро приближаясь к«Ростиславу».

В первую минуту Павел обрадовался. Океан не был пустыней, надвигавшийся шторм неказался страшным, но потом, с каждым кабельтовым, уменьшавшим расстояние междукораблями, неясное беспокойство все больше и больше овладевало им. Шхуна шла в полномбезмолвии, без флага, без обычного оживления на палубе. Словно белый, молчаливыйпризрак.

Павел приказал поднять свой флаг. Трехцветное полотнище взвилось над мачтой,затрепыхало по ветру. Но чужой корабль не отвечал. Там все осталось по-прежнему.