Великий океан

Когда Лещинский кончил, правитель молча отошел в сторону. Повернувшись к ветрулицом, не мигая, глядел на залив, на темные береговые скалы. Всплески разбившихся волнпорою взлетали выше утесов, белая пена оседала на камнях. Океан отступал, затем рушилсяснова и снова. И все так же стояли скалы... Беспредельность борьбы... Второй раз нанесенбеспощадный удар. И это произошло теперь, когда, казалось, фортуна повернула к немусвое лицо. В теплых морях друг Томеа-Меа, король благоухающих островов, давно обещалему тихую лагуну, кокосовые рощи, подданных белозубых, веселых островитян. Там былмирный покой...

Лещинский понемногу окреп, негромко кашлянул, но Баранов уже очнулся, спокойно,как всегда, поглядел из-под нависшего лба на своего спутника. Только над переносицей,словно трещина, залегла глубокая складка.

Веди на шхуну,заявил он коротко.

Лука Путаница нашел баклажку с ромом. Прошлый раз корабельный мастер забылприкрыть ее стружками, и слонявшийся по верфи промышленный набрел на похоронку.Лука принюхался, постоял и, строго вздохнув, сунул посудину под балахон. Затем ушел вскалы. Сперва он хотел только немного отпить, а баклажку поставить обратно вечеромидти в караул, но, хлебнув кружки две, передумал. Ром он спрячет в лесу, в тайном месте,и каждый день будет наведываться. Потом Лука взгрустнул, выцедил еще с полкружки,обсосал закапанный клок бороды, сел на гнилую лесину. Все люди как люди, все гулящие,вольные. А он с бабой сюда приперся. И добро бы по своей охоте. Баба потащила казакадобывать фортуну...

Лука плюнул, снова приложился к баклажке, хмыкнул, вспомнив, как громаднющаяСерафима, при нападении индейцев на стан, схватила двоих тлинкитов и стукнула их лбамитак, что оба упали в беспамятстве... Потом умилился. Костлявая, широкогрудая, в мужскомкафтане, с подобранным сарафаном выше волосатых ляжек, она тащила его на спине черезболото, отстреливаясь из пистолетов. Только выбравшись на безопасное место, заголилабедро и вырвала медный многозубый наконечник с обломком стрелы... Била, когда напивался.Зато во время его никчемных ласк лежала тихая, покорная, а после, отвернувшись, угрюмовздрагивала.

Лука опьянел, начал петь. Он брел между корней, проваливался в трухлявую гниль,садился на подмерзший, присыпанный снегом, хрустевший мох. Сперва пел негромко,озираясь и прикрывая ладонью рот, потом осмелел. Но петь надоело. Несколько раз пробовалспрятать опустевшую наполовину баклажку. Однако сразу же доставал и, кому-то грозясьпальцем, шел дальше.

Скоро он выбрался на опушку, запутался в каменистых нагромождениях. Сквозьрасщелины утесов виднелось неспокойное море, шелестел прошлогодней травой ветер,сдувал снежную пыль, но под скалами было затишно, тепло. Лука уселся на камнях, потянулсяк баклажке; не найдя ее, выругался, хотел встать. Потом громко запел и уснул.

Проснулся он поздно. Тускнел на вершинах снег, вдоль горизонта протянулась зеленаяполоса, гуще, темнее казался лес. Стало холодно, одубела залитая ромом, свалявшаясябороденка.

Лука икнул, поскреб щеку. Запах спиртного прояснил память. При виде незнакомыхмест промышленный забеспокоился, хотел подняться, но в следующую минуту снизу,сквозь плеск прибоя, донесся стук весел о деревянные борта лодки, голоса. Затем в просветемежду скалами он увидел небольшой корабль с зарифленными парусами, несколькоиндейских байдар.

Лука окончательно протрезвел, подполз ближе к щели. Теперь он отчетливо разглядел илодки, и стоявшее на якоре судно. Корабль был не компанейский, такой высокой кормырусские не строили. Стоял он недалеко у скал, видно было, что капитан хорошо знал бухту.

Тяжело нагруженные индейские лодки, глубоко зарываясь в волну, шли к берегу. Двепироги качались возле самого борта. На них копошились люди. Ни криков, ни стрельбы.Лука, подумавший сперва о нападении диких, недоумевая, глазел на необычное зрелище.

Внизу опять послышался говор, затем пыхтение людей, тащивших что-то громоздкое,сердитые выкрики. Лука опасливо перекрестился. Он понял, что спьяна забрался прямо виндейское становище, и несколько минут сидел неподвижно, стараясь даже не дышать.Однако любопытство превозмогло. Осторожно раздвинув сухую траву, он высунулся из-закамня. Индейцев уже не было. Лежала вытащенная на береговой песок шлюпка, торчаливесла. Люди скрылись в зарослях.

Промышленный почесал бороду, раздумывая, что делать дальше, и снова услышалстук весел. Это причалили остальные лодки. На дне каждой байдары лежал длинный ящик,обвязанный накрест веревками, на досках виднелись какие-то знаки. Десятка полтора воиновсопровождали кладь.

Индейцы неумело взвалили ящики на плечи и, спотыкаясь, потащили вверх по тропе клесу, куда ушла первая партия. Берег опустел. Лука забыл осторожность и страх, забыл, чтонужно возвращаться в крепость. Выбравшись из-за укрытия, он ползком двинулся в лес,определяя направление индейцев по голосам. Чужой корабль, непонятные ящики распалиливоображение. Ему казалось, что в ящиках индейцы несут золото. Ходили слухи, что у индейцевего видимо-невидимо и что все их боги, высотою в человеческий рост, отлиты из золота исеребра.

Лука подмигнул сам себе, представив удивление Серафимы. Уж. он тогда ей покажет,кто в доме хозяин. Но тут же остыл, вспомнив белые, чистые с узловатыми тяжелымипальцами руки жены. Он перестал мечтать и сразу подумал о возвращении. Его навернякауже хватились скоро идти в караул. Не явиться вовремя высекут с барабанным боемпосреди площади.

Лука вздохнул и полез обратно. Может быть, Баранов простит, когда узнает про суднои про индейцев. Чтобы поскорее выбраться на опушку. Лука свернул влево, к поросшемукустарником бугру, за которым виднелся водяной простор. Заторопившись, промышленныйне разобрал направления, вышел совсем в противоположную сторону. Он негромко ругнулся,вытер шапкой вспотевший лоб, решил повернуть назад, но в это время заметил под камнемразворошенный мох, недавние следы на снегу, а чуть дальше угол одного из привезенныхящиков.

Лука снова забыл свои страхи. Стараясь не шуметь, постоянно оглядываясь, он оттянулдоску, просунул руку и, сдерживая дыхание, нащупал какие-то холодные железные предметы.Пошарив еще немного, промышленный наконец догадался. В ящике лежали ружья.