Битва железных канцлеров

адо бы спросить у Штибера! Сейчас он молол кофе для господина Бисмарка, который, сидя в жалкой лачуге, счищал щепкою коровий навоз с ботфорта и говорил:

- А будет жалко уходить из Эльзаса и Лотарингии... "Мы разоряем эти хорошенькие города, - писал Штибер домой, - здесь скоро появится тиф и другие болезни". Баварцы, особенно жестокие после выпивки, застреливали детей в колыбелях, а матерей, рыдающих от ужаса, насиловали на глазах отцов и мужей... Бисмарк устал выслушивать жалобы.

- Штибер, - говорил он, - разберись с этим сам! Штибер строчил жене: "Мы забираем себе все съестные припасы, громадные количества вина и пива проливаются на землю. Мы вырубаем фруктовые деревья в аллеях и садах. Магазины закрыты, фабрики бездействуют... Вчера в деревне Горе французский крестьянин выстрелил в повозку, наполненную пруссаками. Его подвесили под мышки перед собственным домом и затем медленно прикончили, выпустив в него тридцать четыре пули... У нас имеются отдельные комнаты, чтобы пробовать различные сорта вин: одна для шампанского, другая для бордо, третья для дегустации рейнвейна..." Бродячие певцы распевали на улицах гневные песни, кафе и рестораны были битком забиты немецкою солдатней, всюду слышались марши баварцев:

Лишь попадись нам враг

Перешибем костяк,

А если не замолк

Добавь еще разок,

Да в зубы долбани,

Да в угол загони.

В письмах Густава Флобера кричало невыносимое страдание: "Я умираю от горя. Я провожу ночи, сидя в постели, и стенаю, как умирающий. Каннибалы не навели бы на меня такого ужаса, как прусские офицеры, которые руками в белых перчатках разбивают зеркала, которые знают санскрит и набрасываются на шампанское, которые крадут ваши часы с камина, а затем вам же посылают свои визитные карточки.., цивилизованные дикари!"

Английский историк Томас Карлейль выспренне возвестил, что в крахе Франции видна рука господня, наказующая галлов за "вырождение", а немцы - это высшая раса, в будущем Германии предначертано создать в Европе "новый порядок" на основе бодрого арийского духа. В ответ на это французский историк Жюль Ренан вступил в открытую переписку с немецкими коллегами, профессурой Германии; он предупреждал, что тевтономания и презрение к другим народам завершатся трагедией для немцев и в будущих поколениях германский расизм будет побежден усилиями всей Европы... Но я начал с Флобера - им же и закончу. "Россия, писал он в эти дни, - имеет сейчас четыре миллиона солдат", - эта цифра его утешает. Французы стали думать, что только Россия способна спасти их родину, только она способна устоять перед бурей и натиском furor teutonicus...

***

Через тридцать лет, в 1900 году, старый князь Грузинский рассказывал молодому ученому Обручеву... Однажды князя вызвали в Зимний дворец, провели к царю, который поручил ему ехать в прусскую ставку.

- Вот тебе три Георгиевских креста для кронпринца, для Мольтке и Мантейфеля. - Александр II поднял тяжелую шкатулку. - А здесь ровно сотня "Георгиев" для немецких солдат