Баязет

ечке генерала Безака...

- По-моему, - буркнул Сивицкий, попыхивая сигарой, - это подразумевалось всеми и без книжечки зеленого цвета...

- Перед нами, господа, - напористо продолжал полковник, - дикие и неорганизованные орды. Смешно говорить, чтобы сидеть в крепости. Если во время рекогносцировки, которой вы все так боитесь (и я не могу понять, почему боитесь), противник и встретится нам, то это даже хорошо. Солдатики будут только рады.

И, как говорится, пуля - дура, штык--молодец!

Некрасов недовольно буркнул себе под нос:

- И пуля - дура, и штык - не умнее...

- Что вы там сказали, штабс-капитан?

- Простите, господин полковник, но я позволил себе заметить, что штык не умнее пули.

- Парадокс! - криво улыбнулся Штоквиц.

- Так вот, - настойчиво, словно вбил гвоздь до самой шляпки, закрепил разговор Пацевич. - Рекогносцировка, господа, что бы вы там ни говорили, все равно будет проведена. Завтра же!.. Солдата нужно встряхнуть, он засиделся в крепости. Тифлис ждет от нас дела!.. Я мог бы, конечно, пользуясь правом власти, мне данной, просто приказать. Но я не желаю нарушать традиции офицерского собрания, а потому вопрос о рекогносцировке выношу на открытое голосование!..

Все офицеры как-то невольно поежились.

- Итак, начнем, господа, - сказал Штоквиц. - Кто за проведение рекогносцировки, прошу поднять руки.

Подняли руки: полковник Пацевич, штабс-капитан Некрасов, прапорщик Латышев, капитан Штоквиц и, совсем неожиданно, подполковник Исмаил-хан Нахичеванский.

- Пять человек, - подсчитал комендант Баязета.

Некрасов, опуская руку, добавил:

- Я за рекогносцировку, но с условием, чтобы казаки, осветив долину со скал, сразу же вернулись обратно.

- Пять человек, очень хорошо, - сказал Штоквиц. - Кто против, господа?

Подняли руки: полковник Хвощинский, юнкер Евдокимов, прапорщик Клюгенау, майор Потресов и есаул Ватнин.

- Тоже пять человек, - удивился Штоквиц. - И все, наверное, хотят по стакану лафита...

Вопрос, таким образом, оставался неразрешенным: пять против пяти. Но еще остался один - Карабанов, и комендант Баязета обратился к нему:

- А вы что же молчите, поручик?

Карабанов медленно поднял руку.

- Я, - сказал он с усилием, - за... рекогносцировку!..

- Молодцом, - похвалил его Пацевич. - Итак, господа, казакам готовить лошадей, солдаты пусть получают сухари и патроны. Бурдюки с ночи заполнить свежей водой. Дело начнется завтра. ..

Когда офицеры выходили на улицу, Андрея тронул за локоть полковник Хвощинский:

- Я удивлен, господин Карабанов... Вы же сами, помните, пришли ко мне, так верно рассуждали... Вы даже заметили тогда, что возлагаете столько надежд на это совещание. И вдруг - пошли на поводу у Пацевича!

- Мне все надоело, - сказал Карабанов. - Тучи уже собрались, так пусть же гром грянет.

- Я не понимаю вас...

- Ах, что тут не понимать! Мне действительно все равно. И черт с ним со всем!.. Чем скорее, тем даже лучше...

- Тогда простите, -