Мальчики с бантиками

при полном штиле, когда арктическая вода была похожа на черное стекло. "ТАМ-216" в составе номерного конвоя держал курс на Диксон. Все было спокойно, когда с одного сторожевика дали загадочное радио - передача прервалась на полуслове. Командир эскорта приказал на "ТАМ-216" отвернуть с генерального курса и действовать самостоятельно, сообразуясь с обстановкой. На месте погибшего сторожевика плавал загустевший от стужи соляр. Из черной гущи липкого масла подхватили лишь одного матроса. Он умер на трапе, ведущем в лазарет, не успев ничего рассказать. Но было ясно, что враг шляется где-то неподалеку. "ТАМ-216" начал прощупывать под собой пучины, объятые мраком и холодом

- Я хорошо помню этот момент, - рассказывал Мазгут, продолжая прослушивать эфир. - Акустик вдруг крикнул, что засек шум винтов, и сразу дал пеленг. Мы пошли на лодку, готовя к залпу "ежики" с бомбами. Поверь мне, Савка, что никакого следа от торпеды мы не видели. Перископа тоже никто не заметил. Взрыв раздался, и все полетело к чертовой бабушке. Приборы вырвало из бортов с мясом. Они так и повисли на пружинах амортизаторов. Радиорубка превратилась в свалку, я с трудом выбрался из груды металла. Корпус деформировало от кормы до форштевня. Наш "тамик" мелко дрожал. Никогда не забуду этой картины - из воды вдруг выперло винты корабля, и они продолжали вращаться на остатках инерции...

- А что Коля? - спросил я.

- Погоди... Мы откачали топливо за борт, чтобы хоть как-то выправить крен. Я взял радиопереноску, которая мне показалась исправной, и на мостике сел с нею возле ног командира. "Передавай, передавай!" - внушал он мне. Я стучал в эфир, что торпеда не дала следа. Что это не мина! Новая немецкая торпеда, не оставляющая следов на воде... А над мостиком уже бушевал костер.

- Вы загорелись от взрыва?

- Нет. Это Коля Поскочин спешно сжигал секретные карты и все документы. Командир велел побросать за борт понтоны. Мы с Колей остались. Мы были еще нужны... Я работал на ключе, а он выпускал в небо ракету за ракетой. Мы надеялись, что нас заметят с эскорта. Корабль вдруг стало трясти. Ох и тряска... зубы ходуном ходили! Тогда командир велел и нам, юнгам, покинуть палубу. Мне он дал пакет с партбилетами офицеров, а Коле вручил узелок с орденами. Понтоны с нашими людьми качало уже вдалеке.

- И ушли все, кроме командира? - спросил я снова.

- Что ты! В рубке остались офицеры. Они сидели на диване и курили папиросу за папиросой. Это были последние папиросы в их жизни. Не покинули пушек и два комендорских расчета.

- А что в этот момент сказал тебе Коля?

- Мы стали уже сбегать по трапу, и Коля вдруг дернул меня за куртку "Мазгут, - сказал он мне, - кажется, амба!"

- И больше ничего?

- Ни слова больше... Мы погрузились в воду согласно инструкции. Сначала до колена, потом до паха. Медленно вошли в море грудью. Разрыва сердца от резкого охлаждения с нами не случилось, и мы с Колей поплыли. Невдалеке бултыхало красный буй, сорванный взрывом с нашей кормы Я знал,