В дни Каракаллы

ив, что спрашивающий принадлежит к друзьям легата, вежливо поднял руку и радостно закричал, убегая от нас:

— Сарматы! Клянусь Геркулесом!

Мы были в полной нерешительности и не знали, как поступить. Нам показалось, что во мраке появился Цессий Лонг, на коне, окруженный батавами.

Между тем беспорядок в лагере с каждым мгновением превращался все более и более в воинский строй. Создавалось такое впечатление, что все уже были на своих местах. Крики, однако, не умолкали. Но я понял, что это не был шум битвы.

Начинало светать. Вергилиан и я, а вместе с нами и перепуганный насмерть Теофраст стояли в ожидании. В такие минуты различие между людьми разных состояний исчезает. Теофраст плаксиво спрашивал:

— Что же теперь с нами будет, господин?

Спустя некоторое время Цессии Лонг, направившийся куда-то со своими всадниками, заметил нас и, проезжая мимо, хмуро крикнул Вергилиану:

— Сарматы перешли Дунай!

Поэт ухватился за полу легатского плаща:

— Как же нам поступить, достопочтенный?

Легат задумался на мгновение, придерживая нетерпеливого белого жеребца.

— Считаю, что тебе лучше остаться с нами. Всюду рыщут сарматские разбойники. На дорогах небезопасно. Останься с повозками. Скажи Корнелину, чтобы он позаботился о тебе и других.

Факел едва освещал лицо Лонга, но по голосу легата нетрудно было догадаться, что ему сейчас не до Вергилиана.

Мы стали расспрашивать воинов, где находятся легионные повозки, — во время боевого построения для них предназначается особое место. Скоро мы увидели Корнелина. Теперь положение более или менее выяснилось. Во время нашего сна небольшие конные отряды сделали попытку напасть на лагерь, но добились лишь того, что вызвали суматоху. Варвары ускакали в ночную тьму. Однако уже были первые убитые с обеих сторон, так как в поле происходили стычки между сарматами и преследовавшими их римскими всадниками. Мы также узнали от Корнелина, взявшего нас под свое покровительство, что Аррабона уже в руках врагов и что сарматы рассеялись по всей Северной Паннонии, хотя трибун ничего не мог сказать Вергилиану относительно Карнунта.

Наступил мутный рассвет. В его бледном сиянии мы увидели, что лагеря уже не существует: за ночь произошли какие-то перестроения, шатры исчезли, и воины стояли в строю, готовые по первому знаку выступить против неприятеля.

Так продолжалось вплоть до восхода солнца, пока лазутчики не выяснили и не определили местонахождение и силы врага. Дорога в Саварию была отрезана сарматскими конными ордами. Это весьма огорчило нас, так как теперь мы уже не могли возвратиться в Аквилею. Не приходилось и думать о том, чтобы направиться в Карнунт, об участи которого никто ничего не знал.

Вскоре мы снова увидели Цессия Лонга. Но на этот раз он не пожелал разговаривать с Вергилианом, занятый военными делами. Легат озабоченно отдавал распоряжения трибунам. Невыспавшиеся солдаты стояли, опираясь на копья. Недалеко от нас строилась центурия. Центурион, верхом на коне, поднял руку. Затрубила труба,