Пером и шпагой

и откатился в Саксонию; французы шли через Ганновер прямо в незащищенные пределы королевства с запада. И наконец Гросс-Егерсдорф поставил на лоб короля громадную шишку. Казалось, что дни Фридриха уже сочтены; еще один удар союзных армий - и Пруссия, этот извечный смутьян в Европе, будет растерта на политической карте, как последний слизняк.

Вольтер, на правах старой дружбы, в письме к Фридриху советовал ему, пока не поздно, разумно сложить оружие. Но вера в "чудо" не покидала короля, и он отвечал Вольтеру стихами:

Pour moi, menace du nautrage,

Je dois, en affrontant 1'aurage,

Penser, vivre et mourir en roi..."

Бурю, я должен мыслить, жить

И умереть как король... (франц.)>

Армия герцога Ришелье легко катила в прусские провинции, и Фридриху доложили, что под жезлом маршала Франции 24 000 человек.

- Это парикмахеры, а не солдаты, - отвечал Фридрих. Разведка ошиблась в подсчете и тут же поправилась:

- Король, Ришелье гонит сто тысяч!

- Тем лучше, - отвечал Фридрих. - Зато теперь я спокоен, что меня причешут и припудрят по всем правилам куаферного искусства...

Король был весел, как никогда, и велел отсчитать из своей казны 100 тысяч талеров - по одному талеру на каждого солдата армии маршала Ришелье.

- Я немного знаком с герцогом, - сказал король. - Этот старый парижский лев сильно промотался. Перешлите ему мои денежки на пошив новой роскошной гривы!

Ришелье взятку от Фридриха охотно принял, и тут же его армия замерла, как вкопанная, перед самыми воротами Магдебурга. Король Пруссии никогда не удивлялся действию, которое оказывают на людей деньги (он удивлялся, когда они не оказывали).

- Парикмахеров, как видите, я разбил стремительно:

Ришелье уже не опасен. Дело за маршалом Субизом, но он, по слухам, так награбился на войне, что вряд ли теперь нуждается в моем кошельке... Де Катт, - вдруг спросил король со всей любезностью, - а отчего вы ничего не ели сегодня за ужином?

- Благодарю, ваше величество, - уныло отвечал секретарь. - Последние события таковы, что я лишился аппетита.

- С чего бы это? - рассмеялся Фридрих. - Вы еще молоды, и вам не пристало поститься. Доверьте это дело монахам!

- Ваше величество, - произнес де Катт со всей осторожностью, - надеюсь, вы позволите мне быть откровенным?

- Мы друзья, де Катт. Я люблю вас. Говорите же!.. Был поздний час, и за окном уже давно уснула деревня, в которой они устроились на ночлег. Блестела при луне черепица крыш, глухо лопотала в камнях водяная мельница, большие лопухи лезли в окно крестьянской горницы. Король сидел в исподнем на постели, шпага была небрежно брошена на стул; из-под вороха подушек торчали рукояти пистолетов.

Де Катт заговорил, вслух рассуждая: Пруссия в кольце врагов, ее окружили сразу пять армий, и надежд на спасение нет.

- Может, гений Вольтера подсказывает нам правильный исход?

Фридрих соскочил с перин, его глаза сверкали.

- Де Катт! - воскликнул он с горечью. - Пробыв со мною рядом столько времени,