Золотые поля

— Двигателю конец, сэр, — повторил он.

— Тогда всем в шахту! — проревел капитан. — Там сейчас будет кровавая баня!

Под поверхностью происходило нечто, по всем признакам напоминающее ад. Мужчины и юноши, корчась, умирали под тоннами породы, механизмов и оборудования. Те, кому повезло, погибли мгновенно, став жертвой сокрушительного удара на нижних уровнях или попав под валуны и гигантские деревянные опоры. Еще более удачливые цеплялись за то, что могло выдержать их вес, позволить им добраться до старомодных приставных лестниц, которые сейчас раскачивались взад-вперед, также грозя в любую минуту обрушиться. Почти все были обречены на медленную, одинокую и мучительную смерть в ожидании спасения, которое придет слишком поздно, или на новую, жалкую жизнь, для некоторых — без конечностей, для других — без зрения. Теперь они больше не смогут зарабатывать и превратятся в вечную обузу для своей семьи.

Грохот катастрофы разнесся на много миль вокруг — до самого Сент-Джаста, и в Левант стали стекаться женщины. Они бежали с младенцами на руках, с маленькими детьми, цепляющимися за их юбки. Горестные вопли нарушили новую, уже зловещую тишину вокруг шахты. Они словно отвечали чайкам, оглашавшим пустынный берег своими криками, в которых чудилась насмешка.

6

К моменту, когда Джек и остальные спасатели спустились по лестницам в шахту в отчаянной попытке спасти раненых и умирающих, без вести пропавшими считались более ста человек. Первые вздохи облегчения раздались, когда на призыв спасателей ответили примерно двадцать шахтеров. Каждый из них держался, прильнув к боковой платформе, лестнице, боясь пошевелиться в чернильной темноте, чтобы не упасть или не соскользнуть. Некоторые получили слишком тяжелые травмы и не могли сделать вообще ничего.

Джек Брайант работал как одержимый, отказываясь от пищи, даже от глотка воды. Только повинуясь прямому приказанию капитана, он выпил сладкого чая с молоком. Парень опрокинул кружку, разгневанно, бешено сверкая своими серо-голубыми, как море в шторм, глазами. Пирс сообщал всем, кто желал слышать, что непосредственным виновником гибели такого количества людей является Джек.

Тот игнорировал поток оскорблений, который обрушивался на него всякий раз, как он поднимался на поверхность с очередной жертвой на плечах. Сейчас не время заботиться о своей и без того подмоченной репутации, хотя в какой-то момент Джек обратил внимание на отца. Стоя возле отвала пустой породы, рядом с охваченными тревогой родственниками, желчно поджав губы, тот впился в сына злобным взглядом.

Чарльз Брайант прибыл в шахту с ящиками новых свечей и фонарей, чтобы наладить освещение. Теперь он наблюдал, как его мрачный сын появился, неся человека, искалеченного до неузнаваемости.

Джек игнорировал отца и тех, кто швырял в него оскорблениями. Напоминая одержимого, он спускался и поднимался по лестницам, желая найти и спасти как можно больше уцелевших горняков. Особенно он искал одного человека и не мог успокоиться, пока не обнаружит его.

Билли Дженнер был жив. Джек заметил приятеля на уровне «сто десять». Того придавило огромным куском деревянной опоры. Мягкие золотистые волосы Билли были в запекшейся крови и темно-красной пыли от земли, предъявившей на него свои права. Джек, сердце которого заныло при виде друга, оказавшегося в таком разбитом состоянии, позвал на помощь. Мужчины, услышав, что еще один горняк найден живым, мгновенно подоспели. Джек настоял, что сам понесет Билли. Он тащил его как можно осторожнее, избегая толчков, и не мог удержаться — слезы прокладывали чистые дорожки на его щеках, измазанных грязью.

Он уговаривал приятеля экономить энергию, но тот все бубнил ему на ухо:

— Надо было тебя послушаться, Джек. Лучше бы мы уплыли куда-нибудь вместе. В экзотическую страну, где разгуливают темноволосые, темноглазые красотки.

— Не разговаривай сейчас, Билли. Побереги силы, — отозвался Джек, усилием воли заставляя свой голос звучать твердо.

Всего несколько часов назад они отпускали шутки, разговаривая о будущем. Сейчас Джек сомневался, что у Билли оно есть, хоть и готов был на что угодно, лишь бы спасти его.

Но тот, по-видимому, уже все понял и пробормотал еле слышно:

— Болит, Джек. Болит везде. Не давай мне потерять сознание, не позволяй умереть здесь. Я хочу еще увидеть облака.

— Ты не умрешь. Я тебе не позволю. Я вынесу тебя наружу, и ты вдохнешь свежий корнуэлльский воздух с моря. Договорились?

— Договорились, Джек. Я тебе верю. Ты ведь знаешь, друг, что я тебя люблю?

— Не разнюнивайся.

— Все же это надо было сказать. — Каждое слово давалось бедняге с трудом. — Мы братья, хоть и не по крови. И не по виду, — Билли издал слабый, с присвистом, смешок.

В этом звуке чувствовалась такая слабость, что Джек запаниковал.

— Не надо разговаривать, Билли, слушай меня и держись. Там тебя ждут мама и сестра. И отец. Он ранен, но поправится. Вы оба понравитесь. Отправитесь вместе на рыбалку. И я с вами.

— До поверхности далеко, — простонал Билли.

— Я тебя туда вынесу. — Джек скрипнул зубами, закидывая неподвижное тело Билли на плечи. — Держись за меня, держись как следует.

— Я не знаю…

— Ты справишься! Когда все это закончится и ты придешь в форму, мы поцелуем на прощание корнуэлльскую землю и отчалим. Поплывем в Австралию, Билли! Там жарко и сухо. Золото у самой поверхности. Да, золото и, говорят, даже бриллианты. Еще опалы, жемчуга… — Он почувствовал, как тело друга обмякло. — Билли!

— Да… — чуть слышно отозвался тот.

— Мы почти добрались, — солгал Джек. — Я уже вижу небо, Билли, солнечный свет, в лицо дует ветерок. А у австралийских женщин даже все зубы на месте!

Билли сделал попытку рассмеяться, но получился стон.

— Джек, наверное, тебе придется делать это за нас двоих. Золото добывать… Давай, Джек, отправляйся на поиски богатства для нас обоих.

Билли умолк, а Джек с мрачной решимостью, со ртом, искаженным от натуги, охваченный тревогой, усиливающейся с каждым трудным шагом, продвигался дальше. Лишь за пару футов до конца его подхватили протянутые сверху руки и рывком подняли на поверхность.

Схватив ладонь Билли, он инстинктивно прижал ее к своей щеке и накрыл собственной большой пятерней.

— Мы скоро увидимся, друг. Видишь, мы выбрались. Ты сейчас на поверхности. О тебе позаботятся, тебя вылечат. Ты поправишься. Договорились, Билли?

— Спасибо, Джек, — шепнул тот, приподняв трепещущие веки.

На его потрескавшихся, кровоточащих губах появилась мягкая улыбка. Джек не стал вытирать слезы.

Последний свой вдох Билли сделал несколько мгновений спустя, еще до того, как до него, пробираясь сквозь толпу, успела добраться мать. Джек сказал себе, что друг просто отдыхает, запомнил лицо Билли, теперь успокоившееся, нежно поцеловал друга в лоб и пошел прочь. Начиная свой очередной спуск, он услышал крики, но сказал себе, что это могут быть вопли любой матери — слишком много сегодня пострадало сыновей Корнуэлла.

Джек не решился остановиться. Не допустил, чтобы в его сознание проникла мысль, что это кричит мать Билли, оплакивая свое любимое дитя. Нет, Джек не желал поверить, что Билли умер. Он приказал себе не останавливаться, искать мужчин, попавших в лапы машины, и не успокаиваться, пока не найдет их всех.

Несмотря на его мужественные усилия, многие из тех, кого он вынес, умирали вскоре после того, как попадали в объятия семьи. Как будто они держались ровно столько, сколько надо, чтобы ощутить прикосновение свежего ветерка и увидеть лица любимых, — а потом уходили.

С каждым новым погибшим трещина в сердце Джека делалась чуть шире, а мрак — непроглядней.

Пять дней спустя более тридцати семей в округе Сент-Джаст хоронили своих мужчин; пятеро погибших были из родной деревни Джека. Все в ней словно застыло, скованное горем. В окрестностях повсюду проходили похороны, а над многими другими семьями, где мужчины уцелели, нависла беда скорой нищеты. Женщины радовались, что их отец, брат или сын жив, но знали, что теперь, серьезно раненный, он превратится в инвалида и не сможет больше кормить семью.