Битва железных канцлеров

много судачили в Петербурге - кто с похвалою, кто осудительно, но

К ней и пылинка не пристала

От глупых сплетен, злых речей,

И даже клевета не смяла

Воздушный шелк ее кудрей...

Горчаков благодушничал в обществе племянницы, охотно исполнял все ее капризы, что давало повод для разговоров о чувствах старика не только родственных. Желая устроиться в международной политике, будто Нана в своем будуаре, среди красивых безделушек, Надин открыла нечто вроде политического салона, мечтая о славе мадам Тальен или Рекамье. Горчаков не препятствовал этой затее, и в дом вице-канцлера, где раньше царил закоснелый дух скупого камердинера Якова, потянулись не только дипломаты - артисты и профессора, генералы и сановники; бывали молодые журналисты "с дарованием", появлялись стареющие красавицы "со связями". Все чувствовали себя у Горчакова свободно, и только Яков бубнил по вечерам в спальне своего барина:

- Доведет она вас до греха. Так вытряхнет, что пойдете по миру, и я пойду с вами. Да вы на себя-то гляньте.., хорош жених! Ежели корка попадется, и тую прожевать не можете. А тут эдакий орех с изюмом.., вот ужо, она спляшет на вашей лысине!

Вскоре князь заметил в отношении к нему императора некоторую фривольность, какой не замечал ранее. Не называя Надин по имени, Александр II давал странные советы:

- Я бы на вашем месте не задумывался! А присутствие молодой женщины украсит церемонии дипломатического корпуса...

Из Средней Азии поступали сообщения - генерал Черняев замышлял поход на Чимкент. Англичане быстро пронюхали об этом, и в салоне появился лорд Нэпир, которым можно было залюбоваться; стройный, голубоглазый джентльмен, он получил воспитание в Мейнингене, склад ума имел несколько педантичный, но держался, как независимый "викторианец", уже положивший в карман полмира. Нэпир начал издалека:

- Ваш русский Кортец, генерал Черняев, кажется, сильно заинтересован делами в Кокандском ханстве? Горчаков сделал отрицательный жест:

- Только, ради бога, не говорите, что мы идем отвоевывать у вас Индию! Стоит нашим солдатам чуточку загореть на солнце, как в Лондоне сразу называют нас конкистадорами... Мы ведь не ведем колониальной политики!

- Но ваше стремление со времен Петра Первого к расширению стало уже хроническим и.., опасным. На опыте своей страны я знаю, как это трудно - уметь остановиться. Допускаю, что вам предел знаком, но знают ли предел ваши генералы?

- В чем вы нас подозреваете? - оскорбленно вопросил Горчаков. - У нас в России есть такие места, где еще не ступала нога человека, и мы, русские, все еще надеемся встретить в Сибири живого мамонта. Неужели в мудрой Англии думают, что Россия озабочена приращением земельных пространств?

- Вы и так безбожно распухли, - съязвил Нэпир.

- Наша опухоль - наследственная, в отличие от вашей - всегда чужой, развитой в меркантильных интересах...

Кажется, назревал поединок интеллекта двух школ - Мейнингенской и Лицейской, но тут Горчаков заметил Тютчева, который