Лашарела. Долгая ночь

советником двора, и храбрым полководцем. Он был оди¬

наково хорош и на лесах нового здания, и во время

393

застольной беседы, и в жаркой сече. Он считался желан¬

ным гостем во всех высокопоставленных домах могучего

цветущего царства.

Ваче очень любил беседовать с Гочи Мухасдзе. После

работы одинокий Гочи частенько принимал приглашение

своего юного друга, и они шли в дом Ваче, где их привеча¬

ла всегда радушная, гостеприимная Лела. Бывали случаи,

что друзья проводили вечер в какой-нибудь харчевне под

громкий говор подвыпивших разгоряченных мужчин.

Ваче, сложив инструмент, снимал передник, когда Го¬

чи, по обыкновению, зашел за ним.

—

Ну, что мы будем делать сегодня вечером?

—

Устал. Надо бы отдохнуть.

—

А мне как раз привезли из деревни лекарство от

усталости. Домашнее вино. Короче говоря, нужен застоль-

ник. А где же мне найти лучшего застольника, чем

ты? Пойдем ко мне. Придут еще двое друзей. Возможно,

ты с ними незнаком, но вообще-то знаешь...

—

Ну что ж, пошли.

Когда подходили к дому Мухасдзе, на порог вышла

мать Гочи. Она упрекнула сына:

—

Нехорошо, сынок, опаздывать. Неудобно приходить

позже гостей. Торели давно уж дожидается тебя в твоем

доме.

Ваче смутился, услышав имя придворного поэта. Он ис¬

пугался, что, может быть, и Цаго здесь и придется встре¬

титься и сидеть за одним столом, смотреть друг на друга

и разговаривать. И хотя сердце забилось и кровь прихлы¬

нула к лицу, Ваче с радостью повернул бы от порога, что¬

бы очутиться рядом со своей милой, тихой женой.

Если бы даже и Цаго вспыхнула вся при встрече, если

бы и у нее дрогнуло сердце, все равно это все не имело

уже смысла, и для обеих сторон оказалось бы не минутами

радости, но ненужной, излишней неприятностью.

Думая так, Ваче невольно приотстал от хозяина дома.

Гочи пришлось повернуться и позвать:

—

Заходи, что же ты топчешься у порога, словно сте¬

сняешься, проходи.

В комнате у окна стоял Торели. Он резко повернулся

и пошел навстречу, пожал Ваче руку, глядя прямо в глаза.

—

Знаю, слышал, да и как не слышать, коли все го¬

ворят.

Ваче хотел сказать что-нибудь в ответ, вроде того что

394

они слегка знакомы, но, почувствовав, что получается не¬

внятное бормотание, он покраснел и опустил голову.

Стол был накрыт на четверых. Гочи пояснил:

—

Должен прийти еще Аваг, сын нашего славного Ива¬

нэ Мхаргрдзели. Не подождать ли, вот-вот придет.

—

Куда нам спешить,— решил за всех Торели и сел

на стул, предупредительно пододвинутый хозяином. Опу¬

стился и Ваче. Он сидел, по-прежнему не поднимая голо¬

вы, и чувствовал, что Торели тоже смотрит на него. От

смущения Ваче даже забарабанил пальцами по столу. Это

дало возможность Торели отметить, какие у художника

длинные красивые пальцы.

Стесненное молчание длилось недолго. За окном послы¬

шался звон копыт. Гочи метнулся по лестнице вниз, на¬

встречу новому гостю, распахнул ворота и обнял князя.

Сын некоронованного царя Грузии Аваг, выросший иод

одной кровлей с царицей Русудан и почитаемый царицей

за родного брата, встретился с собравшимися будто с ро¬

весниками, которых давно не видел и с которыми так ра¬

достно чокнуться тяжелыми кубками.

Правда, Аваг, Торели и Гочи действительно были рове¬

сники, но .все же бедным царедворцам не дотянуться было

до сына наипервейшего вельможи во всем государстве. Вот

почему Ваче удивился той простоте и легкости, с которой

Аваг вошел в дом и поздоровался с друзьями.

Аваг поздоровался с хозяином дома, с Торели и подо¬

шел к Ваче. Художник смутился — их разделяло не толь¬

ко происхождение, Ваче был много моложе Авага.

—

Имя твое знакомо,— ободрил Мхаргрдзели молодо¬

го человека.— Многие хвалили мне твое искусство, и я с

удовольствием посмотрел бы своими глазами на твою живо¬

пись, если ты и Гочи согласились бы мне ее показать.

—

И я не видел,— подхватил Торели,— и я не поле¬

нюсь посмотреть на новые царские палаты.

—

Когда угодно... Хоть завтра же... Большая радость...

—

Завтра-то, может быть, и нет,— вмешался Гочи,—

но вот на днях сама царица пожалует в новые палаты. Вам

все равно придется ее сопровождать. Тогда вы поневоле

увидите и мою работу, и живопись нашего друга Ваче.

А сейчас пожалуйте к столу.

Во главе стола посадили Мхаргрдзели, на другом кон¬

це сел хозяин, по бокам друг против друга оказались Ваче

и Торели.

.395

—

Ты, Гочи, раз как-то упрекнул меня,— сказал То¬

рели, усаживаясь иа свое место.— Ну, что же, я заслужил

этот упрек. Давно пора бы мне взглянуть на твое творение.

Снаружи я им уже любовался, но внутрь зайти до сих пор

не нашел досуга. То визиты к вельможам, то при дворе. Та¬

кова участь бедного поэта: к каждому явись, каждому ска¬

жи что-нибудь приятное. К тому же — прибавление семей¬

ства. С тех пор как родился сын, некогда писать стихи, не

могу наиграться с малышом.

Мать Гочи приподняла уж над столом блюдо с яствами,

но, услышав последние слова Торели, не преминула всту¬

пить в разговор. Даже блюдо она поставила на старое

место.

—

Говорят, сын ваш — вылитая мать. Не смогла я по¬

видать его, когда он народился. А теперь, наверное, боль¬

шой.

—

Пошел третий год. Но если вы видели Цаго, то сын¬

ка и смотреть не надо — воистину вылитая мать.

Ваче сидел, опустив голову. Никто не знал, что в это

время было у него на душе.

Гочи между тем наполнил большую чашу и передал ее

Мхаргрдзели. Аваг поднялся и провозгласил здравицу за

родину и царицу. Выпил, передал чашу придворному

поэту и сел, возгласив аллаверды.

—

Теперь ты должен поднять чашу за счастье нашей

прекрасной родины, за ее процветание и могущество,— до¬

бавил Аваг, садясь.— Я так потому говорю, что не мино¬

вать войны, а война будет трудной.

—

Да неужели трудной будет война? — усмехнулся То¬

рели, принимая чашу.— Что может сделать могучему

Грузинскому царству беглый султан Хорезма Джелал-эд-

Дин? У него нет земли, нет владений. Он не держится

корнями за землю. Сорвавшись со своей земли, ои вот уж

сколько времени бежит, сам ие зиая куда, только бы спас¬

тись от нахлынувших монголов.

—

О ком вы говорите? — спросил Ваче.

—

О султане Хорезма, сыне великого Мухаммеда. Этот

несчастный бежит от тех самых монголов, которых мы че¬

тыре года назад прогнали, как овец. Он бросил родную

землю, катится, как перекати-поле, по всему исламскому

миру и нигде не может укорениться. Хоть бы осмелился

сразиться с монголами. Бросается из стороны в сторону со

всеми чадами и домочадцами. Монголы же гонятся за ним,

396

как собаки за оленем или лисицей. Как это можно — от¬

дать страну, ни разу не приняв боя, достойного настоя¬

щего мужчины и воина?

—

Не все, по-видимому, так,— неуверенно вставил Ва¬

че.— Когда я работал в Хлате, много слышал о Джелал-эд-

Дине. О нем говорят как о храбром и сильном муже. И сра¬

жения с монголами были. И не раз монголы бежали от

меча султана. Весь исламский мир боится проклятых языч-

ииков-монголов, весь исламский мир надеется только на

Джелал-эд-Дина. Говорят, что только он спасет...

—

Когда же он спасет? Он отдал весь Хорезм и полови¬

ну Ирана. Теперь у него ни казны, ни войска. II вот его

план: он знает, что Грузия богатая страна. Он надеется