Мальчики с бантиками

а, Денна, Инглефильда, Марелля...

- Стой, передохни! Какой якорь принят на нашем флоте?..

- Холла. Самый надежный. С поворотными лапами.

Капитан третьего ранга нацепил очки, притянул к себе Савкины тетради.

- Хочу знать имя автора, - сказал он и вдруг спросил? - Ты случайно не родственник нашему комиссару?

- Это мой отец.

- А обходного листа нет?

- Нет.

Капитан третьего ранга извлек из стола чистую анкету, вписал в нее фамилию, имя и отчество Савки, потом спросил:

- В каком родился?

- В двадцать восьмом.

- Не пойдет. Хорош ты парень, но... мал. Набор в юнги производится среди тех, кому уже пятнадцать.

- Клянусь! - ответил Савка. - Мне пошел пятнадцатый.

- Ладно, - слегка подобрел капитан третьего ранга. - О чем мы толкуем, ежели под носом телефон стоит. Позвоним отцу. А ты, товарищ Огурцов, пока выйди и поскучай за дверью.

Скоро его позвали обратно в кабинет.

- Отец не возражает. Мы тоже. Забирай лист. Первую отметку "годен" ты уже получил. Не подгадь на медицинской комиссии. Там мы тебе помочь не сможем - врачи у нас строгие...

* * *

Отбор в юнги шел безостановочно, жестоко разделяя мальчишек на годных и негодных, на счастливых и несчастливых.

Врачи заняли гимнастический зал, отодвинули к стенкам спортивные снаряды. Подростков гоняли от стола к столу. Голые, они стыдливо прикрывались обходными листами, на которых появлялось все больше непонятных записей. Поспешность сверстников заразила и Савку: он тоже начал метаться между столами, по диагонали рассекая зал, от одного врача к другому.

Седой дядька в больших чинах обстукал его.

- Наклонись. Выпрямись. Руки вперед. Глаза закрой. Раздвинь пальцы... Водку пил?

- Нет. Что вы!

- Куришь?

- И не думаю.

- Когда собираешься?

- Что?

- Курить.

- Пока не хочется.

- Ну и ладно. Тощий ты, правда. Но на флотских харчах откормишься. Иди с Богом на вертушку... Кто следующий?

Садиться в кресло-вертушку было страшно. Как раз перед Савкой одного кандидата в юнги так повело в сторону, что, полностью потеряв равновесие, он врезался лбом в стенку.

Красивая врачиха во флотском кителе велела Савке:

- Садись. Зажимаю руки. Ноги в ремни. Начали!

В одну полоску сразу вытянулись все лица, неслась перед глазами - уже без углов! - стенка зала, слились в одно окна. Но вот добавилось вертикальное вращение. Теперь кресло кувыркалось. Сплошная матовая дуга стала пестрой, и Савка уже не знал, где пол, где потолок.

Неожиданная тишина. Внезапный покой.

- Вылезай, - сказали ему, освобождая ремни.

Едва коснулся пола, как швырнуло в сторону. Савка сделал шаг, и его тут же вклеило грудью в подоконник. "Все пропало!" - было его первой мыслью. Но у докторов на этот счет, очевидно, было какое-то свое мнение, и по движению руки красивой врачихи Савка догадался, что она пишет ему "годен".

- Теперь на силомер, - сказали ему.

Из рук врачихи он благодарно принял лист.

- А что со мной было? - спросил