Кому светит Большая Медведица (СИ)

- Вы сами верите в подобные «некропутешествия»?

- Ну, во-первых, медики утверждают, что никаких медико-технических противопоказаний к ним нет. Кроме разве что этических. Во-вторых, официальная медицина пока ещё не даёт исчерпывающих комментариев по этому вопросу. «Было или не было», трудно ответить не только по этому факту, но и по существу многочисленных свидетельств о том свете. Земная логика никак не годится для описания иного мира. Что же касается меня, то все подручные средства, которыми мы взламываем духовные сокровища, представляются сомнительными. Недавние атеисты и борцы с «мракобесием», мы по-большевистски, с комсомольским задором целинников бросились осваивать иные миры и сверхъестественные способности. Но кто поручится, что результаты будут лучше, чем в казахстанской степи? В духовном мире – своя экология, нам почти неизвестная.

Аника внимательно слушала его. Мысли Кириллова отражали её собственные, но ей хотелось знать больше о том, что думает он.

- Владимир Владимирович, а Вы верите в потусторонний мир и жизнь после смерти?

- И да, и нет. У нас нет веских доказательств тому, что после физической смерти душа человека продолжает жить, пусть и в других условиях. Но мой разум, моё сознание, всё моё естество противится самой мысли о том, что когда-нибудь я, как личность, как Владимир Владимирович, исчезну бесследно. Сложно всё это, Аника, очень сложно. И мне, как хирургу, гораздо сложнее, чем рядовому гражданину: я разрезал человеческое тело и видел его изнутри, но так и не нашёл уголка, в котором душа находится.

- Мировые религии утверждают, что душа не обитает в сердце, желудке или мозгу, - возразила Аника, - это же не материальная субстанция.

- Ты христианка?

- Да, по традиции. Когда я читаю Библию, мне кажется, она отражает моё мировоззрение. Но однажды мне попался Коран – и в нём я не нашла ничего противоречащего моим представлениям о жизни. Уже после того я достала «Бхагавадгиту» и «Тору». Все они показались мне убедительными и… добрыми, что ли. Если бы я родилась в мусульманской стране, я, наверное, исповедовала бы ислам, а если где-нибудь в Индии, я бы, скорее всего, была бы последовательницей Будды или Кришны. Значит, моя вера в таком случае носит географический характер, а не является взращённой из глубины души. Я не могла принять этот факт, - Аника хотела добавить что-то ещё, но не знала, что. Она не могла вспомнить свою поездку из Италии в Германию, Дрезден, к «Сикстинской Мадонне». А между тем, только Тимуру она рассказала о своём впечатлении. Когда она смотрела на личико маленького Христа, она думала о том, что лица и Мухаммеда, и Будды, и Моисея можно было бы изобразить так же ярко и напряжённо. Все они знали о судьбах этого мира, и все хотели принести в него новый свет.

Наморщив лоб, Аника пыталась вспомнить, потом безнадёжно махнула рукой.

- Просто знаете, Владимир Владимирович, мне всегда казался странным тот факт, что люди, покупая, например, мебель, руководствуются более логичными мотивами, чем при выборе веры, тем, чем живёт человеческое существо. Кто-то десять раз подумает, какое кресло купить, принимая во внимание размеры комнаты, любимый цвет, наличие денег и тысячи других факторов. А вера – самое драгоценное, что есть у человека, нас-ле-ду-ет-ся! Поразительно, что в газетах часто пишут о том, что «Россия традиционно является православной страной»!

Владимир Владимирович жестом остановил её.

- Аника, ты оскорбляешь мои религиозные чувства.

Она испуганно схватила его за руку и умоляюще проговорила:

- Простите, Владимир Владимирович! Боюсь, Вы меня не так поняли. Я ни в коем случае не хочу утверждать, что православие устарело, потому что традиционно! Просто я пытаюсь донести до Вас мысль, давно тревожащую меня: почему многие люди, называя себя христианами, потому что являются таковыми по традиции, на деле не соблюдают предписания и положения учения Иисуса? Взять, к примеру, Тимура. Он считает, что религия предков – его религия, но в церковь не ходит, пост не соблюдает, ни одной молитвы не знает! Да, он старается вести добропорядочную жизнь, но руководствуется не тем, чему учит Библия, а тем, что понимает – люди будут относиться к нему так же, как он к ним. Книги Дейла Карнеги – его Священное Писание.

- Аника, ты затрагиваешь вопросы чересчур глобальные. Они ведь всё равно останутся без ответа. Ни к чему так взвинчивать себя перед операцией.

- Когда я выйду из больницы, - вдруг задумчиво сказала девушка, - я подумаю о том, куда поступить, чтобы продолжить своё образование. Я чувствую, мне уже не хватает знаний.

- Что я слышу?! И кто-то ещё говорил, что боится умереть во время операции?! – изобразил притворное удивление Кириллов. - Чтобы поступить в университет, нужно, прежде всего, благополучно перенести операцию. Теперь ты готова к ней?

Аника вздохнула, смущённая тем, что её поймали на таком явном противоречии.

- Да, я готова.

Он поднялся.

- Тогда я пошёл. Мне необходимо хорошо выспаться – ведь я отвечаю за твою жизнь.

Аника задержала его руку в своей.

- Владимир Владимирович, я Вас так люблю, что даже умереть от Вашей руки для меня счастье.

С этими словами в нём вспыхнуло яростное желание спрятать эту девушку в своих объятьях и доказать, что его руки могут нести только жизнь. Пока Аника является пациенткой, он не хочет переступать границы врачебно-этических отношений. Покидая её палату, Кириллов чувствовал, как тяжело ему было ощущать это. Но в сне, действительно, была необходимость. Завтра он будет оперировать Анику так бережно, как если бы речь шла о спасении президента.

* * *

Утром пришёл Тимур. До начала операции оставалось двадцать минут, и у него было мало времени, чтобы поговорить с Аникой. Он был взволнован и нежен, она - молчалива и серьёзна.

- Я возлагаю на эту операцию большие надежды, - признался Тимур, перебирая пальцы девушки своими руками. Она не сопротивлялась. – Аника, я верю, что ты вспомнишь меня и всё, что с нами было! Мы будем счастливы, как прежде.

- Знаешь, я успела привыкнуть к тебе, - улыбнулась она, - и что бы не происходило после операции, я думаю, мы всегда сможем быть друзьями. Даже если этот год моя память никогда не вернёт мне, я останусь в твоей жизни.

«И в любом случае я сделаю так, чтобы ты снова меня полюбила, - с отчаянием подумал Тимур, - ведь папа смог!»

Он проводил девушку до двери операционной; потом сквозь неплотно закрытые двери увидел, как она легла на каталку и её повезли по длинному сумеречному коридору.

- Тимур, - рядом с мальчишкой остановился Кириллов, - нет смысла стоять под дверями. После операции я сам позвоню тебе и скажу, когда можно будет навестить Анику.

Тимур повиновался. Он знал, что Кириллов был хорошим хирургом, и ему можно было доверять, но так хотелось оказаться рядом с Аникой, когда она будет открывать глаза и среди всех размытых силуэтов сразу же узнает Тимура! Вспомнит Тимура.

Возвратившись домой, он не мог найти, чем заняться, и, прослонявшись без дела какое-то время, сел в своей комнате у телефона и принялся ждать. Воображение рисовало ему картины прошлых счастливых дней - с наслаждением перебирая их, Тимур не заметил, как его стало клонить в сон. Тёплое майское утро приятно убаюкивало, и Тимур поддался дремоте, зная о том, что телефон звонит так громко, что способен разбудить глухого.

* * *

Никому не было понятно, почему это случилось. Операция проходила успешно, уже приступили к накладыванию швов, когда у Аники остановилось сердце.

* * *

Тимуру снился сон. Он шёл в кромешной тьме, сам не зная, куда, и вдруг со всех сторон вспыхнули тысячи свечей. Они мерцали, словно звёзды, и в их свете высоко над собой Тимур увидел храм, прекрасный и величественный. Он парил в воздушном пространстве, как и свечи, и Тимур направился к нему, но, сколько ни шёл, не смог приблизиться ни на шаг. Он уже отчаялся, как вдруг неведомая волшебная музыка, исходящая из храма, зазвучала совсем рядом. Чудесная мелодия неожиданно превратилась в телефонный звонок.