Выученные уроки (СИ)

Оно сидит идеально, и я не могу не улыбаться своему отражению. Я не люблю думать, что я тщеславная, но думаю, что я хорошенькая. И я как бы люблю зеркала. Ал говорит, что я не могу ложкой воспользоваться без того, чтобы не посмотреться в нее. Да, это ужасная привычка, конечно, но я не думаю, что могу что-то с этим сделать.

Похоже, мама одобряет это платье куда больше предыдущего. Она улыбается мне, когда я ей его демонстрирую, крутясь на месте и показываясь со всех сторон.

— Ну? — жадно спросила я. — Что ты думаешь?

— Я думаю, оно красивое, — честно отвечает она. — Тебе оно нравится?

— Я его обожаю, — серьезно сказала я, настолько счастливая от того, что наконец-то мне по размеру взрослая одежда (взрослая одежда маленького размера, но все равно), которую я теперь могу по-настоящему примерить, а не просто смотреть на нее и прикидывать, какие сумочки и украшения к ней подходят. Мама посмотрела этикетку, и ее глаза немного округлились:

— Четыреста фунтов? Лили, оно даже не новое.

— Это винтаж, — тут же поправила ее я. — И это значит, что ни у кого такого нет, мам. Пожалуйста? — я посмотрела на нее своим самым жалостливым взглядом, добавляя трепетание ресницами. Если бы папа был здесь, у меня уже сейчас было бы платье, туфли и подходящая сумочка.

А вот с мамой труднее. Может быть сегодня она в очень подарочном настроении, потому что она, наконец, уступает и велит мне снять платье, потому что она его покупает. У нее явно какие-то скрытые мотивы, но я не могу заставить себя об этом волноваться, так что снимаю платье, осторожно вешаю его назад на вешалку и надеваю джинсы. Я почти взвизгнула, когда выскочила из примерочной и протянула его. Мама рассеяно взяла платье, разглядывая туфли на довольно высоких каблуках для себя.

— Не надо, — серьезно сказала я. — Ты никогда не сможешь на них нормально ходить.

Она прямо посмотрела на меня, потом сузила глаза и, поддразнивая, толкнула:

— Я умею ходить на каблуках, вот увидишь.

— Не на таких.

Мама закатила глаза, и мы пошли к прилавку, но по пути я уговорила ее на парочку сережек и подходящий к ним браслет, которые идеально подходили к платью. По дороге из магазина я испытала просто приступ любви к своей маме (наверное, вызванный товарами на четыреста шестьдесят фунтов в моей сумке). Я схватила ее за руку и крепко обняла.

— Ты самая лучшая мама во всей Вселенной!

Она засмеялась, ни разу не купившись, но согласившись с этим.

— Только помни, когда я состарюсь, за мной кто-то должен будет приглядеть.

Следующий час мы провели, просто прогуливаясь по улицам, разговаривая и смеясь. Это было довольно весело, учитывая, что обычно я стараюсь избегать с ней каких-либо разговоров. Она со мной ужасно мила, думаю, чтобы скрасить то, что они с папой разрушают наши жизни. Ну ладно, я буду первая, кто признается, что меня легко купить.

Я делаю предложение, хотя почти уверена, что она не согласится.

— Может, зайдем в министерство?

Она странно смотрела на меня, пока мы проходили мимо группы туристов, позирующих на фоне станции метро Ковент Гарден.

— Почему ты хочешь зайти в министерство?

Я невозмутимо пожала плечами:

— Я не знаю, я просто давно не видела папу, и каникулы уже почти кончились.

Она почувствовала себя виноватой, я могу сказать это по ее взгляду. Она не хочет идти в министерство, но она не скажет мне, что я не могу навестить своего отца. Это будет нечестно и по-детски, и, судя по ее настрою, именно так вести себя она не собирается.

Иногда с родителями даже слишком легко.

Мама аппарирует нас к входу для посетителей, и мы обе как можно незаметнее проникаем в телефонную будку. Она нервно вздрагивала, пока мы шли к министерству, а когда мы дошли до ужасно суматошного главного входа, она бессознательно поправила свою куртку и пригладила волосы. Я постаралась спрятать улыбку.

Папин кабинет на несколько этажей ниже, и я уверена, что мама специально так медленно идет, только бы отложить неминуемую встречу. Я не знаю, чего жду, но я рада увидеть все, чтобы это не было. Я не верю, что они не любят друг друга, и, если они просто начнут проводить время вместе, уверена, они это поймут. Вся их идея с разъездом, чтобы «все поправить» просто кусок дерьма, и они оба это знают. Или, по крайней мере, я это знаю. А если они не знают, то скоро поймут.

— Так, разве это не моя любимая сестренка?

Мы обе почти подпрыгнули, когда дядя Рон подкрался сзади. Мама сразу повернулась и шлепнула его, что было довольно забавно.

— И что же вас обеих сюда привело? — спросил он, обнимая нас за плечи, пока мы проходили мимо рядов столов и полок.

Мама ответила одним простым словом:

— Лили.

Он посмотрел на меня, и я невинно улыбнулась. Он с подозрением разглядывал меня с секунду, а потом покачал головой.

— Ох, Лили. Ты ведь не встречаешься с какими-нибудь белобрысыми малфойскими дьявольскими сынками, а?

— Такой только один, — я снова мило сверкнула зубами. — И моя кузина перехватила его первой.

Дядя Рон тут же страшно покраснел и потемнел лицом. Это смешно. Мама, похоже, тоже так думает, потому что она громко прыснула с другой от него стороны. Он тут же повернулся к ней, чтобы расстрелять взглядом, но, несмотря на не слишком старательные попытки, она не смогла сдержать еще нескольких смешков, упавших с ее губ.

— Какого черта ты находишь это смешным? — тихо потребовал он ответа.

Мама лишь покачала головой:

— Я в это не ввязываюсь, — пообещала она, хотя не могла скрыть веселой улыбки.

Секретарша заметила нас и мило помахала, прежде чем нажать кнопочку на столе. Папин голос ответил на звонок, и она спокойно сказала:

— Мистер Поттер, ваша дочь и жена хотят вас увидеть.

Жена. Она сказала «ваша жена». Не «ваша раздельно проживающая супруга» или «не женщина, с которой вы разошлись», даже не «Джинни». Просто «ваша жена». Оказывается, секретарша на моей стороне.

Когда появился папа, я устроила большое шоу, бросившись на него и крепко обняв. Он удивлен моим внезапным проявлением любви, но обнимает меня в ответ, хотя как-то странно на меня смотрит, когда отстраняется.

— Что вы тут делаете? — спрашивает он больше меня, чем маму, хотя и посмотрел на нее.

— Я просто хотела тебя увидеть, — сказала я, пытаясь подольститься как можно сильнее. — Я скучала.

Он стесненно хмурится. Я вижу, что он смотрит мне через плечо, но потом понимаю, что он смотрит на моего дядю, а не на маму. У этих двоих какой-то таинственный способ переговариваться без слов, и это довольно сильно раздражает, потому что ты никогда не знаешь, о чем они говорят. Думаю, папа спрашивает его, почему я вдруг сошла с ума, а дядя Рон, наверное, отвечает что-то вроде: «По крайней мере, она не в двух шагах от того, чтобы залететь от антихриста»

Ну, по крайней мере, так проходит их разговор в моей голове.

— Папочка, смотри, что у меня есть, — говорю я со всем возможным энтузиазмом. Я даже сыграла этой картой с «папочкой», чтобы он почувствовал себя ужасно виноватым. Поставив свою сумку на ближайший стол, я достала платье и показала ему.

Он, конечно, тут же тянется к этикетке и тихо выдыхает.

— И чем ты это заслужила?

Я невозмутимо пожимаю плечами:

— Мама купила, потому что сегодня у нас с ней особый день.

Ладно, я только что это придумала сама, но звучит неплохо. Может, это заставит его завидовать: у меня с мамой есть особые дни и прочая всякая миленькая чепуха.

Я начала щебетать обо всем, что мы сегодня делали, заставляя простую прогулку за покупками выглядеть намного веселее, чем она на самом деле была. Я все жду, что мама перебьет меня и поправит, когда я время от времени преукрашиваю детали, но потом замечаю рассеянный взгляд папы и то, что он только притворяется, что слушает меня. Он продолжает поглядывать на что-то за моей головой со странным выражением лица. Наконец, я обернулась, и у меня тут же чуть голова не закружилась. Мама облокотилась о стол какого-то аврора и тихо с ним о чем-то разговаривает. Она все время смеется, будто он самый забавный человек на свете, и очень, очень часто перебрасывает волосы то на плечо, то снова за спину.