My December (СИ)

А он все молчал, спокойно наблюдая за гневом сестры. Такие приступы бывают крайней редко, и в них лучше не встревать — в этом он уже много раз убедился. Да и доказывать что-либо было безрассудно — Мария всегда находила зацепку, с помощью которой оставалась правой.

— Ты что, правда ее любишь? — снова обернувшись к нему, спросила Мария. — Посмотри на меня, Лен. Прошу тебя, мне это нужно, — она сделала шаг навстречу брату, пока он поднимал печальные, просящие прощения, глаза.

— Да, — срывается с его губ скорее вздохом, чем словом.

Но слишком громким для нее.

Мария замирает на месте, всего в паре сантиметров от него. И смотрит, как на предателя. Таким обвиняющее-женским взглядом.

Мысли испаряются куда-то сквозь окно и остается только одно — ненависть к этой Грейнджер, к этой грязнокровке.

Финч чувствовала прилив крови к голове. Она прокручивала все слова, которые только знала, обзывая девушку всевозможными гадостями.

Как он мог влюбиться в подобную уродину? Она же заучка, которая только и будет делать, что любить свои книги. Какого черта тогда?..

В голове Марии всплыл тот день, когда Ленни хотели так же оставить на домашнем обучении. Однако Мария заставила поменять решение родителей и брата, мол он очень закрытый мальчик, и общение со сверстниками поможет ему в будущей жизни. И, если бы тогда она не говорила тех слов, он бы остался дома. И не встретил эту стерву, не полюбил бы. И жил вместе с Марией, даря все свои чувства только ей. И каждый Божий день они бы гуляли по улицам Лондона, целуясь на лавочках.

Она стукнула кулаком по тумбочке, зарываясь пальцами в волосы. Получалось так, что именно из-за ее стремления сделать все, как лучше брату, обернулось боком для нее самой. Наплевав бы тогда на замкнутость брата и будущие проблемы в жизни за счет этого, была бы счастлива сейчас Финч. Лежа на кровати вместе с ним в их особняке.

— Пришло зелье.

Мария резко поворачивается, приставив ладонь ко лбу. Хмурит его, не расслышав. Выдуманные моменты из жизни совсем захватили ее из реальности.

— Что?

Он тяжело вздыхает, засовывая руку во внутренний карман мантии. Достав маленькую бутылочку, протягивает Марии.

— Зелье, для Малфоя. Помнишь?

Девушка прикрывает лицо в который раз, согласно кивнув. Вытирает слезы, взяв баночку из пальцев парня.

— Помню.

Вертит его в руке, невнимательно оглядывая. Все мысли и эмоции были направлены на Ленни, однако она стала кое-что понимать — он прав. Ведь как бы они не любили друг друга, будущего в отношениях между братом и сестрой быть не может. И какими бы сильными чувства Марии не были к Страцкому, он не будет с ней. Не будет ничего, как раньше. И от этого в животе стягивается все в тугой пучок, заглатывая разные эмоции — от ненависти до безграничной любви.

— Ты уже познакомилась с ним?

Коротко кивает.

— Сегодня. Пришел ко мне в совятню. По-моему, идиот какой-то, — пытаясь сохранять хоть какое-то спокойствие, ответила девушка. — Ты уверен, что мне следует сделать это?

— Мария… Ради меня, — почти умоляюще смотрит брат на Финч. — Ты же приехала ради этого, так ведь?

Девушка поджимает губы, согласно кивая. На самом деле, причина вовсе не в этом. Но Страцкому не желательно знать правду, решила Мария для себя.

— Когда мне нужно совершить это?

Ленни вздыхает, пораскинув мозгами.

Когда? Да он и сам не знает, когда. Тут уж нужно будет смотреть по обстоятельствам. Предугадать так, чтобы Гермиона вместе с Малфоем были в башне старост, однако в разных комнатах. Страцкий еще не продумал это досконально, так как считал, что изготовка зелья и его прибытие задержатся. Но это лучше, чем если бы план затянулся на пару недель.

— Скажу тебе позже, я еще размышляю над этим, — ответил парень. — Спасибо, что зашла, — он перевел взор на дверь, как бы намекая, что девушке пора пойти по своим делам. — Туфли не забудь.

— Не думала, что мы дойдем до той стадии, что ты будешь выпроваживать меня, — хмыкнула Мария, подняв с пола свои туфли. — Считая с тем, что ты мог валяться в моей кровати часами, — она сверкнула зелеными глазами и направилась к выходу.

— Стой.

Его сердце замирает.

Сам толком не знает, что хочет сказать. Слово просто вырывается из груди, сдавлено и хрипло.

Ленни не хочет, чтобы между ними были какие-то недопонимания и разногласия. Но так правильно, так нужно.

— Да?

— Прости, Мария.

Она кивает и делает шаг к нему. И еще один, пока не стоит в семи сантиметрах от брата.

— Я любила тебя, люблю и всегда буду любить тебя, что бы не произошло. Никто и никогда не заменит мне тебя, — она запнулась, пытаясь подавить прилив слез. — Я буду помнить о тебе и вспоминать те дни, когда мы были вместе в тайне ото всех, потому что ты считал это неправильным. Даже если у тебя появится девушка, а потом и жена.

Мария знала, что Ленни чопорный человек, живущий по правилам. Понимала, что он никогда не согласится на семейные браки. И четко осознавала, что когда-то любовная ниточка между ними закончится, оборвется. И, скорее всего, по инициативе Страцкого. Но она никак не могла предугадать, что это наступит так скоро, так внезапно. Чересчур быстро для нее, потому что девушка еще не успела сполна насытиться им.

— Я сделаю все, что скажешь, но, прошу — согласись на это для меня. В последний раз, обещаю, — она, выждав его реакции, тянется на носочках к родным губам, однако холодная рука медленно касается ее шеи.

— Нет, — грубо говорит он.

Девушка отстраняется, нахмурив брови. В прежде спокойных глазах появляется какая-то ярость и злость. Парень смотрит на сестру каким-то странным, не его взглядом.

— Ленни? — испуганно восклицает она, чуть ли не выронив бутылочку. Для безопасности укладывает ее в свой карман, медленно отходя к стене.

Недобрые огоньки вспыхнули в его глазах. Вены выступили на руках, которые сжимались в кулаки. Ноги железно надвигались на девушку.

Первая мысли у Марии — бежать. Это, вероятнее всего, то состояние, о котором ей говорили в письме с просьбой приехать в школу. И, если эта правда было тем, о чем подумала Финч, то стоило бы запереть дверь с парнем и позвать посланника письма, чтобы тот помог. Однако Мария лишь пятилась назад, испуганно глазея на брата.

— Лен?..

— Убирайся отсюда!

Голос, не похожий на человеческий. Скорее рев медведя, перед которым убили его же детей.

Страцкий смутно видел силуэт девушки, ощущая, как волосы на его голове становились дыбом.

Наказать, наказать, наказать.

Однако какая-то маленькая, тонкая ниточка еще торчала в его мозгу — она же сестра, не тронь ее. Но она была настолько крошечной, что парень почти не мог схватиться за нее. Да и не пытался.

— Убирайся, я говорю тебе!

Но Мария не двигалась с места. Тогда брат, пытаясь усмирить свой настрой, схватился за кровать, сдвигая ее на пару сантиметров. Шторки обвалились, с грохотом упав на пол. Девушка заорала, прижавшись спиной к стене.

— Уходи! — прорычал.

Но из-за страха и любви к нему Мария стояла, поджав туфли под себя. Она словно уменьшилась в росте и размерах под его большой фигурой.

Наказать, наказать, наказать.

И он идет к ней, чтобы выполнить то, что недавно поселилось в голове. Однако останавливается, замечая родной блеск в зеленых глазах. И снова пытается настроить себя на другой лад — успокоится.

Если не хочет идти она, уйдет он.

Сжавшись, согнув плечи, быстрым шагом направляется прочь из комнаты.

Только бы не причинить ей вред, только бы не…

— Куда ты? — визгом спрашивает она, отбросив туфли в сторону. Она хватает брата за плечо, слегка тряхнув тело. — Не надо!

Наказать, наказать, наказать.

Не выдерживает, бьет по лицу. В последнюю секунду замечая такие напуганные, родные глаза. Замечает и хочет остановить движение, однако слишком поздно — Мария летит на пол, при этом навалившись на кровать.

Приглушенно стонет, видя перед глазами черные звезды. Спина невероятно сильно болит — видно, задета поясница.