Нет вестей с небес (СИ)

Руки дрожали, размышления шли на секунды. Жертвовать своей жизнью напрасно никому не хочется.

Она глядела на древний хаос, распятый на перекрестье прицела. И он обернулся, снова бросив взгляд на укрытие снайпера. Нет, наверное, снова просто показалось. Только страх. Значит, Хойт. Когда Джейс направила на него винтовку, дрожь в руках пропала.

Секунда-другая! Лишь бы не скрылся в кабине вертолета. А там пусть пытают, пусть расстреливают. Пусть все охватит хаос.

Воодушевление, граничащее с безумием, затуманило разум девушки. Но в решающий момент Хойт обернулся, приподнимая указательный палец, наподобие «Крестного отца» в исполнении Марлона Брандо:

— Кстати, на ту девчонку нашелся покупатель.

Джейс резко остановила себя, торопливо выхватывая камеру, надеясь, что это было не очень громко. Хойт продолжал:

— Он будет ждать завтра в восемь вечера на корабле. Не пускай его людей на северный остров.

— Я отвезу девчонку на наше обычное место сбыта товара на западе, — кивнул деловито Ваас.

У Джейс перехватило дыхание. «Лиза!!! Наконец-то», — подумала она.

— И впредь, будь так добр: не забывай правила работорговли! — говорил Хойт, и под его мягкими слащавыми до липкости интонациями зияла бездна с дном, усеянным острыми копьями.

Вскоре вертолет поднялся над деревней мертвых, над выжженными полями конопли, уносясь в прозревшее от туч небо чернильной кляксой.

Джейс лежала неподвижно, выключив камеру. После ухода босса Ваас вновь обретал свою страшную силу. Да еще явно негодовал по поводу замечаний босса, тут же сорвался на нескольких подчиненных, а одного из них за неосторожное слово просто застрелил, выхватив пистолет. Пират как стоял, так и рухнул с дырой вместо лба и затылка. Ваас только прорычал что-то неразборчивое. Затем закурил. И явно не просто табак, потому что после пары затяжек вроде как успокоился, на деле только немного затуманил разум новой дозой наркотиков. А наркомания и алкоголизм — это ведь молчаливая форма приспособления к миру, поддержание существующих порядков. Вот только что это за порядки, которые возможно поддерживать, только находясь в нетрезвом состоянии? Каковы порядки, таковы и нравы…

Джейс не знала, сколько пролежала неподвижно в нише из мокрой сажи, но наконец и главарь вскочил на джип с пулеметом и унесся по дороге в сторону своего форта.

Тогда девушка осмелилась все так же ползком, змеясь тонким полозом среди высокой травы, покинуть сожженное поле, скрывшись в зарослях. Позволить себя обнаружить, когда ее миссия была успешно завершена, казалось слишком нелепым. И она не позволила.

— Лиза! — негромко выдохнула Джейс.

Она надеялась, что агент Уиллис подскажет, что это за место, где обычно продавали живой «товар».

Вновь все зависело от нее. А это намного и намного легче, чем ощущение собственного бессилия, потому что от бессилия можно случайно потерять свою человечность, списать на бессилие бездействие.

====== 74. Километры безмолвия ======

...километры безмолвия.

непомерной свободы. На брезентовом небе

застегнуты молнии, и во влажной земле

пульсируют слабые всходы.

© Flёur «Бессмертие» .

Мысли беспорядочно метались по сознанию, а дорога металась линиями под гул мотора. И страшно становилось, что автомобиль наткнется на пиратов. Всего одна машина, всего один случайный конвой – и все труды бесполезны. А тут еще эти картины Гойи вставали в сознании. Узкие испанские губы, сложенные в ехидной полуусмешке. Точно бредовое наваждение.

Руки дрожали, сжимая руль старого образца. И все мерещился этот запах паленого. Только сжигали человека. Заживо. И хотелось от этого кричать, в груди все клокотало. Клокотало давно и постоянно, порой отходило на второй план, ломаясь под волей нестерпимой усталости, но гнев и собственное бессилие разрывали надвое. И вот все снова зависело только от нее, а она ничего не могла сделать.

“Небо... Нас учат смирению. Учат подчиняться воле и не роптать. Но тогда останови, останови это! Пожалуйста!” – взгляд, брошенный в небо, открыл только прямую дорогу, которая упиралась в горизонт, а на самом деле просто восходила наверх по холму. И Джейс не верила, что даже высшие силы способны остановить тот ужас, который творился на земле, сотворенной ими, будто врагами завладел враг рода человеческого. Хойтом-то точно. Давно и безвозвратно. Ненависть. Оказывается, люди сердцем чувствуют, а не головой. И чувствуют разное. Сердце ощущало ненависть, но никакая самоуверенность не возникала.

“Разум, мне нужен холодный разум, чтобы пережить все это. Нам всем пережить”, – успокаивала себя девушка, съеживаясь за рулем, на случай, если вдруг в зарослях караулил снайпер, но дорога не простреливалась, только по морю мимо нее пролетели две моторные лодки с пиратами. Девушка вздрогнула, потому что на лодках размещались пулеметы, а укрыться оказывалось негде: с другой стороны дороги вставали крутые склоны, по которым и животные-то – кабаны и быки – не ходили, хотя их покрывала сочная трава.

Но лодки с пиратами не заметили, кто едет, вероятно, приняли за местного жителя, не рассмотрев снайперскую винтовку, из которой взорвать две лодки не представлялось возможным. Вновь все решил случай, удача... Или все-таки за этими общими словами есть нечто большее, что отвыкли называть судьбой, ангелом-хранителем? Но Джейс казалось, что после смерти Райли она не вправе просить ни у кого прощения и поддержки. Уж точно не у отца... Ведь он спросил бы, как так вышло. Ведь он завещал всегда защищать младшего брата. Но кто бы защитил Райли от самого себя?..

И лодки с пиратами скрылись, только волны вздыхали, ударяясь о берег.

“Убить”, – она слышала это слово отчетливо, только понимала, что есть большая разница между ненавистью к врагу и ненавистью к конкретному человеку. Она ненавидела каждого из этих пиратов? Она их не знала, хоть и подозревала, что творят они ужасные вещи. Но на каждого не хватило бы гнева. Она не стала бы их ненавидеть, просто потому что не знала. Но они каждый раз намеревались ее убить, уничтожали ни в чем не повинных людей. И приходилось сопротивляться, а при необходимости и возможности отчаянно наступать, прорываться, не щадя никого. Снова наставал такой момент. Джейс знала, что ради Лизы не задумывается о жизнях караульных. Не задумывалась и о своей жизни. Пираты – это враги.

А вот наемники вызывали ненависть вместе с Хойтом. Они все – каждый из них – прибыли на остров только ради денег. Пиратов собирали из разных мест, но, скорее всего, неблагополучных, забытых, где почти невозможно остаться человеком.

А Ваас... Странно... Но в нем как будто отразился весь мрак бездны, но по странному стечению обстоятельств осталось одновременно... и небо, искаженное и пропитанное ненавистью и каким-то непониманием, точно некий ответ ускользал столько раз, что он перестал его искать. Каких обстоятельств? Впрочем, то лишь домыслы. Джейс не желала обдумывать такие мысли, не желала разделять ненависть и необходимость убить. Но он уже не жил, она это увидела. Он двигался, но не вперед, а по кругу... уже без надежды на изменение. Круг замыкал Хойт и сама жизнь. А вокруг убивали людей. И в этом не обреталось никому оправдания. Да, ракьят предали ее... Предали... Почему именно ее? Но она не так важна, она – всего лишь одна крошечная часть, а их жестокость – следствие их большого горя. И тут сдаться равно умереть. И кто-то в этой борьбе так и терял свою человечность. А кто-то спивался, не борясь, а кто-то, чтобы заглушить то, чего навидался, чтобы не думать.

Наконец-то показался забор Бедтауна. Раньше никто бы и не подумал, что возможно так радоваться покосившемуся забору из обветшалых листов железа, да еще вони мусорной речки, плещущейся зеленой тиной. Но там хотя бы не стреляли.

Джейс оставила украденный джип поодаль, опасаясь, что его могли хватиться пираты. Но как и на чем они покинули таверну, осталось неизвестным, так как девушка, перебежав по запруде над водопадом на другую сторону реки, обогнув по длинному полукругу Бедтаун, зайдя в него с другой стороны, проскользнула обратно в дом Герка.