Нет вестей с небес (СИ)

— Кто это сделал?! Кто?! Значит, Вам было мало показательных казней всех жителей этой дыры?

Джейс по-пластунски сползла с холма, укрываясь в сожженной конопле, пачкая лицо и одежду черной сажей. Она поняла, что на отсыревающее остывшее пепелище вряд ли полезут. Вскинула винтовку, рассматривая через прицел то, что творилось в центре деревни, в которой не оставалось никого, кроме пиратов, которые выглядели, как ни странно, немного растерянными. Чуть поодаль стоял вертолет с заглушенным двигателем, а возле костра маячили две фигуры. В одной безошибочно угадывался Ваас. Его бы Джейс уже узнала и с закрытыми глазами, угадывая присутствие главаря каким-то шестым чувством. Вот только голос на этот раз принадлежал не ему, а человеку лет пятидесяти, облаченному в дорогой белый костюм. Этот человек нависал над пленным воином ракьят. Мужчина с татуировками стоял связанным под прицелом автоматов, а рядом с ним обреталось странное подобие клетки… или тесного железного ящика, достаточного, чтобы вместить человека в самой неудобной позе с вывихнутыми ногами и руками. Не разобрать, клетка или ящик, но выглядело зловеще.

— Я ничего не скажу, — твердо отозвался воин ракьят.

— Жаль, — пожал безразлично плечами человек в белом, а затем небрежно бросил, ухмыляясь злорадно: — Впрочем, мы уже знаем. У вас появился герой. Как насчет того, чтобы умереть за героя? Ему будет все равно.

Комментарий к 71. Небосвод, темнеющий грозно Как можно догадаться, в следующей главе снова появится Ваас =)

====== 72. Сам себе враг ======

Стремленье к свободе

Всего лишь — жажда власти.

Не зная исхода,

Ты рвешь себя на части.

© Артерия «Сам себе враг».

Джейс гадала, кем может являться этот некто в белом костюме. Над ним даже какой-то пират отчаянно пытался держать выворачиваемый порывами ветра черный зонт. Но человек буравил взглядом пленника.

И непривычнее всего в этом сборище выглядел Ваас.

Да. Все тот же Ваас. Красная майка, ирокез, шрам, пистолеты. Нет сомнений — это он, враг. Вот только он стоял как-то поодаль, не участвуя в явно готовящейся казни, выжидал что-то. Нет, Джейс даже не могла описать, что именно в нем казалось непривычным.

Может быть, куда-то подевалась его неизменная наглость, спесь, гордыня? Явно, что человеку в белом он не мог сказать, что он здесь «царь и бог». И тогда Джейс догадалась: человек в белом костюме — это Хойт. Босс Вааса. Наркобарон, хозяин южного острова, содержащий частную армию наемников, которые охраняли его и ныне в количестве трех людей с автоматами. И на фоне наемников в касках и бронежилетах пираты выглядели сбродом. Вот только что еще хотел знать агент Уиллис? Джейс осторожно вытащила из кармана небольшую камеру, которой ее снабдил агент. Укрытие среди сожженной конопли не казалось таким уж надежным, но разыгравшаяся природа не располагала к тому, чтобы искать невесть кого среди головешек, которые, на счастье Джейс, уже не дымились.

Тем временем воина ракьят запихали в клетку, квадратную клетку, стальной ящик с одним только крошечным оконцем, сквозь которое едва виднелось лицо воина, с трудом помещавшегося в тесном плену темницы. Человек только восклицал в панике, пытаясь взмахнуть руками:

— Ракьят не сдаются! Нет! Не сдаются!

— Ну, что ж… не сдавайся. Наслаждайся! Наслаждайся этой болью! Каждым языком пламени! — слегка наклонился Хойт, и вскоре, обойдя стальной ящик, нажал на рычаг неизвестного устройства с блеском пиромана в расширившихся алчных глазах. Через миг клетку объяло пламя, вырвавшееся из-за решетки.

Истошный вопль разорвал облака, потонув в раскате грома. Когда отзвуки непогоды на какое-то время стихли, из клетки уже не доносилось ничего, кроме запаха жженой плоти и ткани. Запаха страшнее вряд ли мог придумать человек, однако же измышлял порой и страшнее.

Джейс вцепилась зубами в отвратительно шершавый воротник рубашки, затыкая себе рот, чтобы не закричать. Не тошнота мучила ее, а сдерживаемый в горле вой, ведь выворачивает только от страха за себя, ее же пробило насквозь ощущение, будто это ее сжигают заживо, а не воина ракьят. И все от бессилия. Нет страшнее в мире ощущения, нет ужаснее боли. И только пальцы колол холод, и сжималось сердце — пойманная в клетку ребер птица.

Джейс осознала, что вот сейчас у нее появился шанс прикончить обоих главарей. Руки тряслись от гнева. Вот она — винтовка! Вот она, незамеченный снайпер! И на расстоянии выстрела причины всех бед двух островов. Вот только ее бы немедленно застрелили пираты, а о спасении Лизы и Дейзи не пошло бы и речи. И хотелось оправдать себя, что это ради них она не попыталась помочь пленнику. Но противоречия острыми щелчками разрывали голову. Она не понимала, как должна поступить.

Если агент Уиллис говорил о том, что Хойт — только вершина айсберга, это означало, что на смену ему вполне мог прийти кто-то другой. И все-таки… Перед агентом Уиллисом, наверное, не сжигали заживо людей. А она теперь и такое увидела. Какие еще кошмары ей обещали явиться ночью? Если, конечно, следующая ночь вообще ждала ее. Здесь каждый миг сулил гибель, каждый шаг, каждое движение.

Но он гнева страх от присутствия двоих боссов ощущался меньше. И так хотелось сказать себе, что не равнодушие повелело не спускать курок, а забота о ближних. Но одни противоречия. И четко осознала Джейс за время пребывания на острове в самой гуще фатальных событий, что в этой борьбе самое сложное не победить, не выжить, а остаться человеком. Свою человечность терять не хотелось, и оттого растерянность охватила ее, когда прямо перед прицелом маячили два главаря. Но обоих снять одним выстрелом ей бы не удалось. Убить Хойта — так Ваас станет править обоими островами. Убить Вааса — так Хойт найдет второго такого же. Хотя Джейс казалось, что среди пиратов похожих не обреталось.

И только из раскаленной клетки поднимался к грохочущему небу едкий дым. Жженые кости, жженая ткань, жженое мясо. Если огонь — это благо, то всякое благо можно использовать как величайшее зло.

— Знаешь, Ваас, эти дикари удивительно тупы, — говорил, плавно разводя руками некто в белом костюме.

И Ваас на его фоне казался менее демоническим, может, потому, что от каждого слова и движения этого другого человека, Хойта, веяло небывалым цинизмом, который, к сожалению, не такая уж редкость среди богачей. Цинизм, что позволяет играть людьми и странами, точно фигурами на шахматной доске. В Ваасе обретался, несомненно, садизм, помноженный на животную жестокость, но все ж на фоне Хойта он словно мерк, затухал. Выжидающе мерцал глазами исподлобья, непривычно сутулясь. Обычно это он являлся главным действующим лицом в его театре смерти, где он раздавал роли нестерпимой боли несчастным актерам. Быть может, сценарист и режиссер — тоже актер…

— А чего ты от них ждешь, Хойт, они же обезьяны, — точно пытаясь угодить боссу, говорил Ваас, но словно не своим голосом и не свои мысли, что Хойту однозначно нравилось, однако он хмурился:

— Пять полей! Пять моих полей! Что скажешь, Ваас?

— Что этот у***к совсем охамел! — с немного вопросительной интонацией предполагал главарь.

— Я ожидал чего-то более… оригинального, — покрутил недовольно кистями, перебирая пальцами, Хойт, точно призывая главаря пиратов немедленно сочинить что-то более интересное, а потом указал на него, впиваясь стальным бесстрастным взглядом акулы. — Зато я тебе скажу: ты не справляешься! Может, помощника прислать, раз ты разучился вести дела?

Но голос босса не выражал желания реально помочь, скорее, издевку, намек на то, что помощник автоматически принизит авторитет главаря среди пиратов.

— Нет, Хойт, не стоит, — отвечал Ваас, нервно переминаясь на месте, умеренно, но все-таки невпопад жестикулируя, точно плывя куда-то сквозь волны.

Хойт выдохнул, вновь надевая на морщинистое обветренное лицо подобие жесткой мнимо благодушной улыбки, хотя вокруг него неотрывно витала страшная аура, на фоне которой даже главарь как-то съеживался, хоть и был выше довольно сухонького жилистого босса на полголовы. Босс глянул на небо, затем на вертолет, недовольно фыркнув с привычным выражением делового человека, типичного бизнесмена: