Красная - красная нить (СИ)

Я не двигался и даже не смотрел на него больше. Я смотрел на Джерарда. Выглядело так, что он сейчас разревётся, как девчонка. Придурок. Делать это в таком месте, практически – у всех на виду. Каким надо быть идиотом, чтобы дойти до такого?

– Можно тебя на минутку? – спокойно сказал я, не отрывая взгляда.

– Твой знакомый, что ли? – гадко улыбнулся дылда, чёрт, даже имени его не помню.

– Одноклассник брата, – вяло ответил Джи, не сводя с меня влажных глаз.

– Так пускай валит, что ты ему?

– Это важно, Джерард, – настойчиво и тихо повторил я, глядя в эти затягивающие испуганные глаза цвета верескового мёда.

Какое-то время мы все тупо молчали, потом Джи перевёл глаза на дылду и сказал:

– Я быстро, Берн, подожди, ладно?

– Какого хрена? Мы так не договаривались.

– Чёрт, я сказал, – просто подожди тут, окей? – он говорил зло, но оттолкнул его довольно мягко, и я пошёл вперёд, сунув руки в карманы, слыша, как Джерард шаркает ногами за мной следом.

Мы завернули за угол, чуть дальше в школьной стене была приоткрытая дверь – я знал, что это подсобка – чулан, где хранился различный спортивный инвентарь, всякие приспособления для занятий на улице и прочая фигня. Я зашёл туда, поджидая, когда Джерард тоже зайдёт внутрь, и закрыл за ним дверь.

Стало темно, но я отчётливо слышал рядом дыхание и, почти не целясь схватил его за рубашку, впечатывая в дерево. Что-то глухо стукнуло – кажется, он ударился затылком, но промолчал, а я задел ногой какую-то железяку, и она с лязгом свалилась, утянув за собой ещё что-то.

– Какого хрена ты творишь? – зло зашептал я, стараясь говорить как можно ближе к уху Джерарда. Получалось, что я говорю в его шею, но меня лично это мало волновало.

– В смысле? – совершенно пофигистично спросил он, оставаясь каким-то безвольным, как медуза на берегу.

– Нахрена устраивать эти представления прямо за школой? Вам что, больше негде делать это?

Вот тут он напрягся. Хоть какая-то эмоция, это хорошо.

– Это единственное, что ты хотел спросить? Ты – заботливая мамочка?

Я сильнее сжал его рубашку и, чуть потянув на себя, снова ощутимо приложил его о дверь.

– Ауч! Какого хрена, Фрэнки?

– Я – не заботливая мамочка, Джи. Просто я не понимаю, зачем ты делаешь это, – я замолчал, собираясь с духом. – Он тебе нравится?

– Что?! – такое неподдельное удивление, господи, кажется, я слишком громко выдохнул от облегчения. – Нет, конечно!

– Тогда зачем, Джи? Нахрена, объясни мне, я ни черта не понимаю.

– Слишком долго объяснять, – так устало и обречённо, мне даже стало не по себе.

– Я никуда не тороплюсь.

– Зато я тороплюсь, Фрэнки. Меня ждут.

– Блять… – я шумно втянул носом воздух, чтобы снова не вписать его в дверь. – Если ты сейчас же не расскажешь мне, какого хрена ты обжимаешься с этим парнем, я сам пойду к нему и врежу по яйцам. И мне срать, если потом он врежет мне – это будет на твоей совести.

Джерард сначала замер, насторожившись, а потом как-то обмяк, осел, и я окончательно уткнулся губами в его тёплую, мягкую шею.

– Полгода назад. Меня жутко доставали в этой школе. Почти каждый день. Потрошили шкафчик, на ходу сдирали сумку и портили тетради с набросками. А, ну это типа тетрадей с лекциями, только у меня там наброски... Клеили всякие идиотские и очень злые сообщения на спину, и я мог ходить так целый день – ни одна живая душа в этой грёбаной школе не говорила мне об этом, я понимал только по нарастающему смеху за спиной. Рэй в прошлом году ходил в другую школу, всего год, что-то там было с финансами у его родителей, Майки – учился в другом здании. Это делали козлы из спортивного клуба. Я думал, что перестану появляться тут совсем. Они просто заебали меня, Фрэнки, настолько, что я не мог подойти даже к школьной ограде – меня начинало тошнить и трясти от слабости и ненависти. Я ведь не делал ничего плохого... Ничем не заслужил подобного обращения...

Он как-то шумно вздохнул, и я почему-то подумал, что он, возможно, плачет сейчас, склонившись головой ко мне и упираясь лбом в плечо.

– А потом, после какой-то из драк, ко мне подошёл Бернард. Я не знал тогда, кто он, знал только, что учимся на одном потоке. Он помог подняться после очередного невинного, блять, издевательства, и привести себя в порядок, я думал, что он на самом деле хочет стать мне другом. Мы сблизились, стали чаще общаться, а потом он признался, что я ему нравлюсь. Что он хочет встречаться. Я как-то не обратил внимания, но когда мы начали общаться – нападки в мою сторону сами собой прекратились. Нет, со мной не стали мило здороваться и улыбаться при встрече, но сухой нейтралитет был куда более приятен, чем то, что было до этого.

Джерард замолчал, переводя дух, а я вдыхал запах его волос и собирался с духом, чтобы дослушать до конца.

– Я отказал ему. Просто сказал, что я «по девочкам», но он очень крутой чувак и с ним здорово дружить. И вот тогда он вывалил всё говно на меня. Он признался, что руководит спортивным клубом, и что именно он попросил ребят отстать от меня. И если мы поссоримся – вряд ли они продолжат относиться ко мне нормально.

Джерард начал мелко дрожать, и я не придумал ничего лучше, как обнять его за шею и спину, не крепко, но достаточно, чтобы он понял – мне не всё равно.

– Если бы ты мог понять, как же я был сломан тогда – ты бы не спрашивал меня ни о чём, Фрэнки. Не всем дано идти напролом и быстро бегать… Мне казалось, что я никогда не стану нормальным для этих людей. Что они никогда не примут меня таким, какой я есть, или просто оставят в покое. Я мог бы отказать Бернарду и довести себя до того, что я снова перестал бы ходить в школу, и меня бы исключили, уже без права восстановления. Но я решил прогнуться и согласился встречаться с ним. Летом, в какой-то момент, когда Рэй и Майки точно знали уже, что будут с этого года учиться тут же, я хотел порвать с ним все отношения: ведь теперь я был не один, и это было бы не так херово. Но он как-то узнал про Майкла. И предупредил, что брату учиться ещё два года, и не факт, что испортить ему жизнь будет сложнее, чем мне. Он не запугивал, но, блять, был чертовски убедителен. Вот и вся история, Фрэнки. Так что не я выбираю, где зажиматься, понял теперь? – как-то зло закончил он, поднимаясь с моего плеча.

Я молчал, переваривая сказанное. Всё было хреново, но не настолько, чтобы стоять тут и плакать, правда. Мои руки сползали с его спины – он снова прислонился к двери, и становилось больно держать их там.

– Ты пойдёшь сейчас и прекратишь это всё, – вдруг сказал я уверенно.

– Что? – неверяще спросил он. – Ты вообще слушал меня?

– Я слушал, и говорю – ты пойдёшь, и скажешь этому уёбку, чтобы он валил нахрен.

– Не собираюсь. Я хочу спокойно закончить школу, чуть больше полугода я как-нибудь переживу.

Я снова схватил его за грудки и вжал в многострадальную дверь.

– Зато я не переживу, понял ты? – зашипел я ему в шею, от чего Джерарда передёрнуло. – Я не собираюсь видеть этого хера рядом с тобой до конца учебного года, я просто въебу ему, или тебе, или вам обоим, и будь что будет.

– А тебе не всё ли равно, Фрэнки? – устало сказал Джерард. Я не видел его лица в темноте, только очертания, но мог бы поспорить – он закрыл глаза.

Я устал что-то говорить и доказывать, я просто поцеловал его, приоткрытыми губами попадая в подбородок. Дневная щетина, не меньше. Он замер, а я поднялся выше, затягивая его нижнюю губу внутрь рта. Такая обкусанная, чуть солёная от крови в трещинках. Это был мой Джерард, вкусный – я чувствовал это языком, зализывая его ранки.

Джи как-то тихо простонал, приоткрывая губы мне навстречу, но не делая кроме этого больше ничего. Я понял, что он говорил этим. «Покажи, покажи, что тебе не всё равно. Заставь меня верить тебе, потому что я уже никому не верю больше». И я заставлял. Заставлял верить, скользнув внутрь между его губами, заставлял верить, кусая его вялый язык, заставлял верить, поглаживая его ухо рукой и прижимаясь всем телом к нему.