Мои миры, твое отчаяние. Танец 2 (СИ)

Вампиры стали браться за любую работу, в основном они шли в наемники. В смутное время убийства были востребованы и стоили недешево. Общество само создало предложение своим спросом. Позже стало возможно вернуться к торговле. Вампиры стали приобретать земли, нанимать людей и возделывать почвы. Некоторые открывали магазины. Жить среди людей стало легче, главное было не раскрывать свою суть. А вот маги до сих продолжали их бояться, особенно припоминая о том, насколько искусны вампиры были в убийствах.

Пройдя через предложенный Касианом ритуал, Дориан стал бы полностью зависим от Гарри, не утратил бы своей индивидуальности, но не смог бы возражать своему хозяину и огорчать его.

Было страшно от того, что существовали те, кто разработал столь отвратительный ритуал. Возможно, вампиров маги воспринимали не более чем магических животных. Если можно использовать в хозяйстве, то почему же не воспользоваться и другими существами?

От этого стало горько. Как только люди так могут поступать? Игнорировать чужие эмоции и чувства? Как можно заставить предать собственную душу?

Мерзко. Неоспоримо мерзко и противно. Так не должно быть, но почему–то есть. Дориану все–таки придется выпить его крови. Вряд ли это можно будет сделать в один этап, но без этого они не обойдутся. Дориан с каждым днем все ближе и ближе приближается к срыву. Просто может настать такой момент, когда он прикончит Гарри или покончит с собой. Оба варианта были слишком страшными и подобная перспектива на будущее не устраивала.

Гарри растормошил пса, собрал со стола бланки и направился в Общую гостиную. Гримм, позевывая, плелся за ним и вилял хвостом.

Альберт и Эдвин уже сидели за одним из столов и о чем–то спорили.

— Вы были в библиотеке? — поинтересовался Поттер, садясь рядом с ними.

— Нет, — покачал головой Эрстед. — Мы никак не можем разобраться с логическими ошибками софизмов. А Альберт в состоянии доказать любой бред. Пять минут назад он привел мне семь доводов в пользу того, что планета вполне может быть квадратной, а не круглой!

— Я не виноват в том, что ты не усваиваешь некоторых вещей, даже когда я привожу тебе практические примеры, — подперев голову рукой, произнес Грегорович.

— В своем несении бреда ты был весьма убедителен! — огрызнулся Эдвин. — Я не мог понять, где именно кроются эти самые ошибки!

— Тогда анализируй каждое мое слово. Люди часто оказываются на самом краю только из–за того, что не хотят слышать. Они только слушают.

Эдвин сверкнул глазами и уткнулся в свои конспекты.

— А мы еще не разбирали этого, — решил встрять в разговор Гарри, чтобы перетянуть на себя часть внимания и, возможно, предотвратить ссору.

— Конечно же, у нас риторика и софистика два раза в неделю и основной предмет, а у вас он только по субботам и факультатив, — пробурчал Эрстед. — Зачем ты хотел в библиотеку?

— Вообще–то нам госпожа Янку задала большой доклад о выращивании магомаков и уходу за ними.

— Нам тоже, — кивнул Альберт. — С софистикой закончим позже.

В библиотеке было людно. Практически все столы были заняты. Пока Эдвин и Альберт отправились искать свободные места, Гарри решил набрать необходимую литературу.

Стеллажи с книгами о растениях, нагоняющих сон, находились в самой дальней части огромного зала и, судя по большому слою пыли, практически не пользовались спросом. Мальчик, несколько раз чихнув, все–таки выбрал нужные ему книги и уже собирался идти в свою комнату, когда услышал сзади покашливание.

Гарри оглянулся назад и замер. Напротив него стояло тело парня и держало некогда принадлежащую ему голову подмышкой.

Вряд ли это можно было назвать устрашающим зрелищем. Скорее, неприятным или тошнотворным.

— Вы что–то хотели? — насмешливо поинтересовался Поттер, но в его голос прокралась нервная дрожь.

Тело подкинуло вверх свою голову, которая зависнула над шеей. А потом что–то достало из кармана начало жонглировать. Что–то на поверку оказалось чьими–то пальцами. Голова улыбнулась и подмигнула.

— Гарри, где ты там пропал? — раздался голос Эдвина.

Внезапно тело начало исчезать, а через несколько секунд за ней растворилась и голова.

— Я уже иду, — тихо отозвался Поттер.

Мальчик пребывал в состоянии недоумения, когда подошел к ребятам и передал им часть книг. Какое–то время они молча писали доклады. Эдвин все еще немного обижался на Альберта за путаные объяснения. Грегорович же просто ушел с головой в процесс.

— Я опять видел морока, — тихо произнес Гарри, когда понял, что перо в его руке слишком уж дрожит.

— Что? — подскочил на своем месте Эдвин. — Когда?

— Только что… — прошипел мальчик. — Не кричите на весь зал.

Грегорович поближе пододвинул к себе книгу и из–за нее посмотрел на мальчика.

— В этот раз не было ничего критичного.

— Нет, — покачал головой Гарри. — Но я совершенно не понимаю причин для игры со мной в странные игры.

— Возможно, все дело просто в скуке. На серьезную охоту это не похоже, — задумчиво произнес Альберт, переписывая предложение.

— Как ты можешь быть так спокоен? — вспылил Эдвин.

Грегорович отодвинул от себя листы чуть в сторону. Его взгляд стал более тяжелым.

— Я не могу ничего изменить в данной ситуации, пока не вижу в логики в их поступках, так же как и какой–то скрытой мотивации. Если я буду попусту паниковать, то в любом случае не приду к каким–либо выводам, — Альберт потер виски. — Как только я начну убиваться и истерить, то Гарри почувствует себя скорее виноватым, чем довольным таким проявлением беспокойства за него. Я не могу выплескивать эмоции огромными порциями вовне, как делаешь это ты.

— Значит тебе Гарри не дорог!

— Самая большая глупость, что я от тебя слышал. Эмоционировать можно по–разному. Кто как привык. За полтора года уже мог бы хоть немного понять меня.

Гарри почувствовал себя неуютно. Он не хотел никаких ссор, особенно из–за него.

— Я благодарен вам, — тихо произнес мальчик. — Спасибо, что поддерживаете меня. Каждый так, как может. Это многое значит.

Альберт серьезно кивнул и вернулся к докладу. Через несколько часов они вернулись в общежитие. Гарри какое–то время прокопался у себя в сундуке, ища свежее полотенце и сменную одежду, и направился в душ.

Многие уже легли спать. Душевые были практически пусты, когда Гарри собрался помыться, а когда он закончил водные процедуры, в ванной комнате не осталось никого. Мальчик собрался пройти в комнату для умываний, чтобы почистить зубы, когда услышал за дверью разговор. Судя по голосам, это были Эдвин и Альберт.

— Я же говорю тебе, что он болен, — раздраженно произнес Грегорович. — Так бывает, что после сильных стрессовых ситуаций у людей начинаются проблемы с психикой.

— Ты думаешь, Гарри сошел с ума?! — вскрикнул Эдвин.

Кто–то из них прополоскал рот.

— Да, — так же несдержанно ответил Альберт. — Эти мороки вызваны его чувством вины. Он считает себя убийцей и этого не изменить. Да и ситуация с Дорианом не придает ему эмоциональной стабильности. Таким образом, он себя наказывает. Его подсознание играет с ним злые шутки.

— Это просто галлюцинации? — недоверчиво переспросил Эдвин.

— Похоже на это. Иного объяснения нет.

— А Глас?

— А вот он реален. Вряд ли Гарри стал бы писать себе карты и подливать в чай яд.

— И что будем делать? — Эрстед нервно постукивал пальцами по кафелю.

— Пока ничего. Наблюдать. Что еще остается? Если это будет часто повторяться, то придется обратиться к целителям.

Почему–то сердце стало биться где–то на уровне горла. Уши заложило, а изображение перед глазами подернулось черными точками. Хотелось ворваться в комнату и убежать подальше одновременно. Эти два желания устроили противостоянии в сознании мальчика, и он, сдавшись, выбрал второе. Бегство было проще. Гарри наложил на ноги заклятие тишины и, развернувшись, рванул к выходу в коридор, чтобы как можно скорее добраться до кровати. Ему предстояло надо всем этим как следует подумать.