Кофе с корицей (СИ)

На столе его ждет пухлая папка с приклеенным розовым стикером, на котором аккуратным почерком выведено: «Так бы и сказал, что тебя интересует это дело. Зачем было усложнять?». Завершается послание грустным смайликом, и Стиву сначала становится стыдно, а лишь потом он понимает, что это работа Шэрон, которую он вчера просил помочь с информацией по Барнсу. Он с минуту раздумывает, не просмотреть ли ее сразу, но потом решает все-таки заняться сначала насущными делами – Фьюри на него и так зуб точит, а сердить начальство себе дороже. Только разобравшись с рапортом, просмотрев результаты заказанных накануне лабораторных исследований и психологической экспертизы одного косящего под психа придурка, он вспоминает о папке и, откинувшись в кресле, заглядывает под типовую архивную корочку. Дело пестрит фотографиями не особенно приятных трупов и протоколами допросов и освидетельствований. Листов через пятнадцать Стив перестает понимать, какое это имеет отношение к его запросу и думает, что Шэрон, видимо, что-то перепутала. Он бегло просматривает отчеты коронеров и фотографии жертв – судя по всему, работа настоящего психопата. Некоторые тела изуродованы до неузнаваемости, другие – лишь частично изрезаны. Стив пробегается взглядом по схемам нанесения порезов, и вдруг в груди начинает ворочаться неприятное чувство узнавания…

Он быстро возвращается в начало и просматривает протокол следствия. Взгляд цепляется за фамилию «Шмидт». Кажется, он точно недавно где-то ее слышал, только вот где…

– Сэм? – окликает он напарника и, дождавшись, пока друг поднимет голову, спрашивает. – Я не от тебя о Шмидте слышал?

– Добро пожаловать в реальный мир, – Уилсон закатывает глаза и скрещивает руки на груди. – Чего это вдруг тебя заинтересовал этот урод?

Неприятное предчувствие становится сильнее, Стив напряженно выпрямляется, опираясь предплечьями на стол, и коротко просит:

– Расскажи.

Сэм вопросительно выгибает бровь, но, кажется, соображает, что не стоит пока вдаваться в подробности.

– Да я сам не знаю толком, – он хмыкает. – Пару лет назад объявился псих… Похитил и порезал несколько человек на смерть. Потом прокололся на каком-то парнишке. Тот оказался не просто живучим, так еще и из какой-то известной семейки, так что там полстраны вверх дном перевернули…

– Странно, что я об этом не слышал, – хмурится Стив и вновь задумчиво перелистывает папку с делом. – И чем кончилось?

– Не наш уровень, вроде ФБР работало, – отмахивается Уилсон. – Да ничем… Псих этот, Шмидт как раз, умным оказался, и дело свое делал чисто, да еще и адвоката нашел хорошего. Вот буквально позавчера его вроде как отмазали окончательно.

– Ты же сказал, что там был выживший?

– Ну да, только, если не ошибаюсь, парнишка от пережитого с катушек слетел или что-то типа того… – Сэм внезапно осекается. – Эй, Стив, с тобой все нормально?

Не в порядке. Совсем не в порядке, но Роджерс все-таки находит в себе силы неопределенно махнуть рукой. Горло сжимает болезненным спазмом, когда его взгляд падает на фото, до которого он не успел долистать раньше. Стив никогда не считал себя брезгливым – на службе случалось всякое, – но сейчас его непроизвольно начинает мутить. Он бы хотел, пожалуй, никогда этого не видеть, да только чудес не бывает. Точнее, свой лимит чудес он уже, кажется, выбрал.

– Ты его знаешь что ли? – Стив вздрагивает и только сейчас замечает, что Уилсон успел подойти и посмотреть на фото; Сэм вытягивает из папки одни из листов и зачитывает. – «Джеймс Бьюкенен Барнс»… А, ну точно ж. Золотой мальчик.

– Кто? – рассеянно поднимает на него взгляд Стив.

– Погугли, ископаемое, – фыркает Сэм. – Ты мне расскажешь, чего случилось?

– Уилсон, зайди ко мне! – раздается с другого конца голос Фьюри.

– Потом, – пользуется возможностью Роджерс и спроваживает напарника.

Ему надо собраться с мыслями. Просто необходимо. Он на несколько секунд прикрывает глаза, надавив пальцами на переносицу, и глубоко вздыхает, но скверное предчувствие не уходит. Больше всего Стив сейчас жалеет, что забыл взять у Баки номер телефона, а ему просто необходимо услышать голос Джеймса. Удостовериться, что все в порядке. Подумав, он вбивает в базу название и адрес кофейни и набирает высветившийся номер. Почему-то с каждым гудком сердце бьется все тяжелее и, когда, наконец, трубку на том конце снимают, замирает вовсе.

– Кофейня No Winter, слушаю вас, – отвечает Ребекка.

Стив до побелевших костяшек сжимает подлокотник кресла.

– Я слушаю вас, говорите, пожалуйста, – вежливо повторяет девушка.

– Бекка, это Стив, – Роджерс, наконец, справляется с внезапным приступом паники. – Можешь дать трубку Джеймсу?

Возникает пауза. Стив слышит прерывистое дыхание на другом конце провода, и уже знает, что услышит.

– Он разве не с тобой?.. – глухо отзывается Ребекка; в ее голосе звучат панические нотки.

– Нет, – Стив мысленно приказывает себе успокоиться, возможно, Баки просто решил погулять или еще что-то… – Позвони ему. Я скоро приеду.

Он швыряет трубку, вскакивает и бросается на улицу. У крыльца как раз стоит патрульная машина Бартона. Роджерс с ним в неплохих отношениях – вполне достаточных, чтобы попросить подбросить. Клинт, конечно же, возводит глаза к потолку и тяжко вздыхает, но соглашается подвезти и даже понятливо не задает вопросов. Ехать всего минут 15, но это время, кажется, Стиву вечностью. Он то и дело нервно переплетает пальцы, дергает ремень безопасности, поминутно смотрит на часы и ругается сквозь зубы, когда очередной светофор мигает красным. Кажется, что сам город против того, чтобы он добрался до места. Вскоре даже Клинт замечает его состояние и советует, пока машина стоит на очередном светофоре:

– Не знаю, чего у тебя случилось, но тебе бы не помешало успокоиться. Отвлекись на что-нибудь.

Стив смутно представляет, на что можно отвлечься в такой ситуации, а потом вспоминает брошенную вскользь рекомендацию Уилсона и достает смартфон – по уставу полиции у каждого сотрудника должен быть постоянный доступ в интернет и возможность выйти на связь. Роджерс редко пользуется этими благами цивилизации – он недолюбливает компьютеры и все современные приборы, предпочитая действовать по старинке, но во всем бывают исключения и, повозившись с минуту, он открывает поисковик и вбивает запрос: «Джеймс Бьюкенен Барнс». Через пару секунд экран обновляется, и Стиву становится не по себе. Не нужно быть гением, чтобы понять: большинство выпавших ссылок – пресса настолько желтая, что даже противно. Броские заголовки мозолят глаза: «Крах Барнсов – наследник вновь позорит семью», «Скандал недели: плейбой и самый завидный жених Америки ДжейБи Барнс предпочитает мужчин», «Как я попала в постель “золотого мальчика”», «Единственному наследнику наплевать на свою империю» и так далее и тому подобное. Стиву кажется, что его с размаху окунули в дерьмо. Отвратительно, но он заставляет себя дочитать до конца страницы, хотя так и не может поверить. Он даже надеется, что речь просто про однофамильца, однако стоит переключиться на поиск по картинкам, как сомнения рассеиваются. Это, безусловно, тот же самый Джеймс Барнс – только молодой, холеный, с равнодушно-презрительным взглядом и циничной улыбкой человека, привыкшего получать от жизни все. Стив просматривает фото и чувствует себя мазохистом. Судя по всему, Баки вел, мягко говоря, разгульный образ жизни. Пожалуй, это и объясняет, что Роджерс о нем даже не слышал – светская хроника всегда была последним, за чем он следил. Богачи и власть имущие – все те, кто считает себя выше других, кто швыряется деньгами и живет только развлечениями, Стиву они всегда были глубоко неприятны. Сам он лишь раз коснулся этого мира, во время непродолжительных отношений со Старком, и сохранил воспоминания о том, что даже лучшие люди, родившиеся с серебряной ложкой во рту, никогда не смогут понять тех, кому в жизни повезло меньше, чем им. А тот Джеймс Барнс, каким его знал интернет, явно относился к худшей породе – избалованные мальчишки, считающие себя хозяевами мира. Меньше всего Стиву хотелось бы быть одним из его трофеев. Меньше всего, он хотел бы вообще связываться с таким человеком…