Свежий ветер (СИ)

Я понятия не имела, что Кейден делал, однако когда обещанный завтрак зашипел на сковороде, воздух наполнился невероятным ароматом, и мне показалось, что я голодала целую неделю. Вскоре на моей тарелке появилось нечто, похожее на яичницу с картофелем и смесью всевозможных продуктов, и я попробовала кусочек.

Черт, ничего вкуснее я в жизни не ела.

Покончив с первой порцией, я попросила добавки, и, улыбнувшись моему энтузиазму, Кейден взял сковороду. Вновь наполняя мою тарелку, он заметил, что подобное блюдо часто готовила его мама. Я задала вопрос, и он рассказал мне о доме, о семье в Ванкувере, о своей неправдоподобно нормальной жизни, которую он вел до того момента, как на их пороге появились люди в костюмах и изменили все. В свою очередь я поведала ему о наиболее светлой стороне родного города, о моих днях среди «Красных» в качестве левой руки босса, о том, как всегда оставалась в тени, нанося удары так, что никто и никогда не видел моего приближения. Я сумела вырваться из той жизни, но не без потерь. Примером могло служить то, какие затруднения у меня вызывали ситуации, подобные этой - завтрак в компании кого-то, кто нравился мне гораздо больше, чем следовало. Это было совершенно нормально, но казалось мне таким чуждым.

Мы разговаривали до тех пор, пока притворяться, что все еще едим, стало уже невозможно. Повисшая тишина затянулась на несколько секунд дольше, чем мне бы хотелось, и я взглянула на Кейдена, все еще ощущая смущение и не находя этому причины.

- Спасибо за еду, - сказала я. – Думаю, тем сковородам впервые нашлось применение.

- Как ты вообще здесь живешь? – спросил он, осматриваясь вокруг, словно в первый раз.

Это была обычная квартира обычного дома – серая и скучная; огнестрельное и экзотичное оружие – единственный элемент декора, привнесенный мною в это жилище. Я не проводила здесь достаточно времени, чтобы это имело какое-то значение, однако когда Кейден принялся разглядывать скромное убранство, мне стало почти стыдно за свою маленькую паршивую квартирку.

Пожав плечами, я посмотрела на посуду, которая уже была здесь, когда я въехала.

- Я слишком привыкла к корабельной стряпне. Да и забегаловка за углом не так уж плоха. Но то, что приготовил ты, мне понравилось больше, - признала я, опустив взгляд и рассеянно вертя в руках вилку, а затем неожиданно спросила: – Когда тебе нужно возвращаться?

Я вдруг поняла, что не знаю, какого ответа жду от него. Настолько проще было бы, если бы он ушел, и я смогла бы вернуться в привычную колею, но… вместе с тем мне хотелось понять происходящее чуть лучше. Я начинала получать удовольствие от того, как что-то сжималось внутри всякий раз, стоило мне посмотреть на него. А кроме того, как я и предполагала, в постели мы оказались такими же великолепными партнерами, как и на поле боя. Этого было достаточно, чтобы искать его компании, правда?

- Имеешь в виду в посольство? Я в увольнительной. Никому нет никакого дела до того, где я нахожусь. – Какая-то мысль пришла ему в голову, и Кейден вдруг спросил: - Ты хочешь, чтобы я ушел?

Он хотел остаться, осознала я. В этом наши желания совпадали, но я не знала, как сказать об этом, не выдавая больше, чем была готова. Неожиданно меня осенила отличная идея – кое-что, привычное мне, и я соскользнула со стула.

- Ну… я собиралась принять душ, - произнесла я, задом наперед медленно отступая в сторону ванной и одной рукой приподнимая край старой уродливой футболки, обнажая живот. Кейден с любопытством следил за мной, и когда его взгляд остановился на ткани, теперь обтягивающей изгиб моего бедра, он стиснул зубы, будто пытаясь сдержать улыбку. – Но, - продолжила я, чувствуя, как на губах расползается ухмылка, которую Кейден повторил, - нога еще немного болит, - я сняла футболку через голову и бросила ее на пол, - и, возможно, мне потребуется помощь.

Он ничего не ответил. На его лице появилась плотоядная улыбка, и в считанные мгновения он преодолел разделяющее нас расстояние, по пути избавившись от своей рубашки, и я получила еще одну возможность насладиться видом рельефной мускулатуры его торса. Кейден поймал губами мои губы, но поцелуй прервался из-за того, что стоило ему заключить меня в объятия, как я хихикнула. Я на самом деле хихикнула.

Смеясь и оставляя на лицах друг друга полупоцелуи, мы добрались до душа.

Он может остаться, решила я, по крайней мере до вечера.

*************

Кейден

«Нет, - ответила она, нахмурившись, словно удивляясь своим же словам, - я всегда что-то делаю, и этот день хочу провести, не делая ничего. Я даже не знаю, как это». С этим она подняла на меня взгляд – волосы все еще влажные, щеки раскрасневшиеся, и ничто в тот момент не стояло между нами. «И если тебе больше нечем заняться, то можешь составить мне компанию».

Улыбка Джены была прекрасной – открытой, веселой и смелой, и то, что я видел ее, делало меня самым счастливым человеком в мире. Я поцеловал ее – просто потому что мог – и ответил, что при всем желании не сумел бы придумать ничего лучше, чем провести день, ничего не делая вместе с ней.

Я снова находился в ее постели, наблюдая за мерцающими огоньками Цитадели через затемненные окна. Стояла середина ночного цикла, но жилые районы никогда не спали. Я тоже не мог заснуть. Рядом со мной, укрытая по пояс, лежала самая невероятная и могущественная женщина из всех, что я когда-либо знал. Мой взгляд, минуя редкие шрамы, скользил по рельефным мышцам ее пресса к ребрам, затем к родимому пятнышку под левой грудью, к светлой зарубцевавшейся коже там, где шрапнель исполосовала ее плечо, мимо четко очерченных ключиц к длинной шее. Наконец я добрался до ее лица, такого умиротворенного во сне; горячее дыхание, срывавшееся с ее полных губ, согревало кожу моей руки.

Мне хватало ума понять, что это не могло продолжаться долго. Она была моим командиром, и то, что мы находились в увольнительной, не отменяло этого. В наших силах было не обращать на это внимания, забыть на время о проблеме, но рано или поздно этот факт снова станет значимым. Если мы решим сохранить отношения, то скрыть их на «Нормандии» будет невероятно сложно. И я не был уверен, что хуже – не служить вместе или не иметь возможности прикасаться к ней, когда теперь я знал, каково это.

Но сегодня ночью все это было неважно, и я просто наслаждался тем, что имел.

Она научила меня этому. Однажды Джена сказала, что ее жизнь – это дар. Она столько раз заглядывала смерти в лицо, спасаясь лишь благодаря своим невероятным способностям. Она сражалась, потому что, обладая такими навыками и жаждой к бою, это единственное, чем вы можете заниматься. Она выживала лишь потому, что обманув собственную судьбу, вы стараетесь взять от жизни все. В этом заключался некий смысл. Я всегда был таким осторожным, но вовсе не осторожность привела меня сюда.

В случае каждой из моих бывших подруг я мог сказать, что меня привлекает в них, что конкретно нравится. Но не с Шепард. Не с Дженой, поправил я сам себя. Сейчас мы не были солдатами. Думая о ней или видя ее такой, как в этот момент, у меня не получалось найти причину, по которой все, на что я был способен – это мечтательно улыбаться и молиться, чтобы это никогда не закончилось. В ней было что-то особенное, возможно, сила ее духа, которая притягивала меня с нашей первой встречи. Не соответствуя ни одному из моих ожиданий, она заставила меня как следует взглянуть на самого себя и позволила стать частью чего-то невероятного. А сейчас я лежал в ее постели и удивлялся тому, что пламя, подобное ей, может существовать в этом мире.

Я знал, что увязаю все сильнее. Мне также было прекрасно известно, что ничего хорошего из этого не выйдет. Но этим утром я принял решение пойти на риск, отчего, пусть и на мгновение, поверил в то, что все происходящее реально. Такое простое действие, как приготовление мною завтрака, вызвало у нее полнейшее изумление, и я поцеловал ее, просто чтобы убедить самого себя в том, что все в порядке. Она рассмеялась в ответ – по-настоящему, радостно, будто ребенок Рождественским утром, все еще оставаясь сбитой с толку, но счастливой, несмотря ни на что. Я не думал, что когда-либо услышу от нее подобный смех, который казался мне одновременно не соответствующим ей и идеально подходящим. Даже от воспоминания об этом на сердце становилось тепло. Впрочем, может быть, дело лишь в ее теле, прижатом к моему.