Две стороны одной монеты (СИ)

Чарльз извиняется за свою вспышку часом позже, и они вместе возятся с Вандой, пока она, утомленная, не засыпает у Эрика на руках.

— Может… Есть возможность как-то сдержать ее силы телепатически? Хотя бы до тех пор, пока она не станет взрослым человеком, ответственным за свои порывы…

— Я могу попробовать заставить ее мозг игнорировать свои способности. Но не выйдет ли это боком в будущем? Что если однажды мой блок рухнет, и ее силы вырвутся бесконтрольно, как в твоем случае?

Они не приходят ни к каким решениям в тот день, а ночью Эрик не может уснуть и будит Чарльза мысленно, высказывая новые опасения.

«Шоу… Он знал о ее силе, Чарльз. Знал и не трогал до поры до времени. Оставил на план Б, о котором говорила Мойра. Он не собирался шантажировать меня, не думаю, что я вообще входил в этот план. И ты тоже…»

«Думаешь, он хочет использовать ее силу, чтобы изменить будущее так, как ему было бы выгодно?»

Они оба замолкают, размышляя о том, что может случиться, попади Ванда в плен к больному психопату. Какое он построит будущее руками неразумного ребенка с неуправляемой силой? Будет ли у их мира вообще хоть какое-то будущее…

После этого они усиливают охрану в доме, разрабатывают тактику поиска и начинают личную тренировку. Чарльз уверен, что Эрик с помощью металлокинеза может усилить его способности. Не до уровня Церебро, конечно, но настолько, чтобы охватывать больший радиус.

Эрик не уверен, стоит ли экспериментировать сейчас с мозгом Чарльза, к которому все еще возвращаются потерянные воспоминания. Иногда это происходит во сне, иногда посреди ужина или просто разговора: он вдруг застывает, вспомнив что-то, и обычно это приводит его в состояние, близкое к панической атаке.

Но Чарльз уверяет, что это никак не сможет ему навредить. А Эрику почему-то на секунду кажется, что телепату непривычно видеть перед мысленным взором так мало разумов одновременно. Он прожил в Церебро двенадцать лет, следя ежесекундно за каждым жителем планеты. Сейчас он может слышать только ближайших людей — слишком громко и отчетливо. Что иногда сам телепат описывает как навязчивое жужжание мухи над ухом.

Теперь они медитируют вместе, используют силу одновременно, Чарльз пытается влиять на металлокинез Эрика, пребывая в его разуме, напрягается до носового кровотечения, протягивая щупальца силы во все стороны от дома. Но дела идут медленно, и все же… Пять месяцев спустя Эрик может с уверенностью сказать, что они достигли больших успехов.

Больше не нужны часы подготовки к тому, чтобы Чарльз, сидящий перед Эриком с его ладонями на висках, мог найти нужного человека в радиусе пары километров. Теперь достаточно просто настроиться на одну «волну», коснуться затылка телепата и, работая по принципу антенны, усилить его псионические волны. Хотя на таком расстоянии они все еще не могут передать мысль или воздействие, прогресс очевиден.

Эрик с грустной усмешкой вспоминает их попытки в Вестчестере за неделю добиться того, что требует месяцы скрупулезной работы и ежедневных тренировок. Да случившееся в Церебро было практически случайностью! И Эрик думает, что Ванда была причастна к этому, напуганная суетой и звуками выстрелов. Чарльз больше не проникает в ее мысли, но это уже неважно.

Телепатия — не та проблема, что встает на пути их расследования. Годы пребывания в заточении не могут не оставить следа.

Чарльз с первого дня в доме жаждет выбраться на улицу, прогуляться по парку, сходить в лес. Но, отойдя от дома на несколько метров и обнаружив по обе стороны длинное шоссе, небо над головой и отсутствие стен, впадает в панику. Хорошо, что Шерон выходит с ним и тут же возвращает его в дом, отпаивая водой и успокоительным.

Чарльз бормочет, что все нормально и ему просто стало нехорошо. Пока Эрик держится за раскалывающуюся голову — так больно его било телепатией только тогда, когда Чарльз, вопреки законам работы Церебро, связался с ним и передал через него послание для Людей Икс на базе.

— У тебя агорафобия*. Это нормально для того, кто столько времени провел в замкнутом пространстве…

Чарльз не хочет признаваться в своей слабости, но Эрик все равно ощущает отголоски его страха. Страха потеряться в бесконечном пространстве вокруг.

— В Церебро я удерживал всю поверхность планеты в своей голове. А теперь я чувствую себя букашкой посреди пустой улицы, которую не могу объять взглядом…

— В теле Мойры ты не выходил из пансионата? — они сидят на диване перед камином в библиотеке.

Ванда играет с Мойрой, потому что Чарльзу нужна поддержка. А Эрик единственный, к кому он может обратиться.

— Когда она еще могла ходить, меня выпускали. Но не слишком далеко. А потом — очень редко. В основном я был на крыльце или на балконе.

— Я прочитал, что…

— Я тоже читал, Эрик. Я же был в твоей голове…

Иногда быть другом телепата невыносимо. Особенно, если он постоянно читает твои мысли.

— Ну, тогда мы можем выйти на улицу вместе, если это поможет тебе.

— Я был с матерью там, но все равно… В общем, я не думаю, что это важно.

— Твоя мать не мутант и не может наколоть на огромный шампур шашлык из твоих врагов. А я могу. Возможно, это успокоит твой страх по поводу отсутствия контроля? — Эрик перебирает пальцами в воздухе, заставляя мелкие металлические предметы с журнального столика подняться в воздух.

В конце концов, это действительно работает. И они могут прогуляться по саду и двору, пройти немного по улице и даже через какое-то время добраться до леса. Ванда идет с ними, и Чарльз отвлекается на ее болтовню, забыв о своих страхах.

Через какое-то время они отправляются в город, но это оборачивается полным провалом. Чарльз наотрез отказывается выходить из машины, с Эриком или нет, и от его паники у Эрика раскалывается голова, а металлокинез выходит из-под контроля. Телепатического заслона больше нет, и люди испуганно оборачиваются в сторону странно вибрирующей машины и гудящего рекламного щита. Эрик вынужден увезти их обратно, чтобы не нарваться на неприятности. Они пробуют в следующий раз только через неделю, когда Чарльз окончательно берет себя в руки и тренируется держать усиленные телепатические блоки против толпы.

— Мне не в новинку слышать сотни разумов. Но в Церебро они были тихими и смазанными, а тут все словно орут вокруг меня. Это похоже на хаос…

Приходится идти более длинным и затратным путем, и Эрик выбирает сначала что-то попроще — кафе на окраине города. Потом малолюдную улицу в спальном районе Нью-Йорка, утренний полупустой парк, непопулярную в это время года площадь у фонтана.

Чарльз находит в бардачке автомобиля черные очки и напяливает их на себя, закутывается в плащ, поднимая воротник словно броню, и держит Эрика за локоть, как преступника, будто тот в любой момент собирается удрать.

— Из-за очков все думают, что я слепой, а ты мой поводырь, — он спотыкается о незамеченную под ногами яму, и Эрик закатывает глаза:

— Похоже, так и есть. Может, снимешь их?

— Н-н-нет, лучше, когда никто не видит мои глаза. И вообще, это неплохая маскировка же, да?

Мысли Эрика скептичны, но он не спорит. Если Чарльзу так проще — пусть. Однажды он заставит его снять их.

В один из дней Чарльз вдруг начинает вести себя куда свободней, престает оставлять синяки на его локте и с интересом вертит головой по сторонам. Сначала это радует Эрика, потом заставляет подозревать неладное. Все становится на свои места, когда какой-то мужик, случайно задев Чарльза плечом в толпе, извиняется: «Простите, мэм, я вас не заметил».

— Ты что, охренел? Ты заставляешь их видеть вместо себя Мойру?!

— Так я как будто иду не в своем теле. Нам надо искать Шоу, а это намного проще и быстрее!

Эрик отвешивает ему смачный подзатыльник, заставляя дамочку, проходящую мимо, шокировано вытаращится: Чарльз потерял контроль на секунду и образ Мойры разрушился. Приходится стирать женщине память, а Чарльз дуется всю дорогу обратно.