Мои миры, твое отчаяние. Танец 2 (СИ)

— Призраки, в отличие от привидений, способны временно принимать материальную форму, но не больше, чем на десять минут. Именно поэтому они могут передвигать предметы или дотрагиваться до людей.

Стан болезненно поморщился. Гарри очень хотелось сделать хоть что–нибудь, но сейчас он чувствовал себя более беззащитным, чем в комнате с Философским камнем.

— Привидения остаются в месте, которое было им дорого при жизни, но если они кому–то мешают, то экзорцисты изгоняют их куда–нибудь еще. Совсем уничтожить привидений невозможно. Они могут уйти дальше только по собственному желанию.

Гарри бездумно записывал за своим одноклассником. Он многое желал, но почему–то не мог получить. Даже когда–то выбрав смерть, так и не смог дойти до конца. Хотя сейчас он об этом ничуть не жалеет.

— Призраки обычно насильно привязаны к какому–то материальному предмету, чаще всего к собственному телу. Обычно это следствие насильственной смерти. Чтобы стать призраком, нужно совсем немного, а именно: напитать своей кровью что–то, трижды что–то или кого–то проклясть и пожелать возвратиться или очень сильно захотеть остаться. Они не могут передвигаться дальше, чем на километр от места, к которому привязаны. Экзорцизм в данном случае не может помочь. Чтобы избавиться от призрака, нужно уничтожить вещь, к которой они привязаны. Лучший способ — это сжечь.

Дориан поднял руку.

— Ты что–то хотел добавить, Стан? — спросил учитель.

— Нет, профессор, — тихо произнес он. — Я плохо себя чувствую. Можно мне пойти в Лечебное крыло?

— Да, можешь идти, — кивнул Рихтер. — Но не забудь переписать конспект у кого–нибудь из одноклассников.

— Обязательно. Спасибо.

Дориан быстро собрал свои вещи и поспешно вышел из класса. Гарри проводил его встревоженным взглядом.

— Не переживай, — шепнула Офелия. — У него опять с утра очень сильно болит голова. Ничего критического.

— А ты откуда знаешь?

— Он уже третий день с этим мучается. Но в Лечебное крыло идти не хотел. Думаю, это простое переутомление.

Профессор постучал своей волшебной палочкой по столу.

— Тишина в классе! — громко произнес он. — Продолжим дальше. Как вы думаете, из–за чего призраки и привидения чаще всего оказываются привязанными в этом мире? Поттер, ты у нас сегодня очень разговорчив. Слушаю тебя.

Гарри поднялся со своего места.

— Скорее всего, из–за мести, особенно если призракам для того, чтобы остаться здесь, требуется троекратное проклятие. Оно же должно идти из глубин души и подпитываться ненавистью.

Рихтер кивнул.

— А если подумать еще? Что могло бы заставить тебя остаться здесь?

Поттер серьезно задумался. Скорее всего, произойди подобное с ним, то он пошел бы дальше. Он не стал бы размениваться на пустяки, единственным, что могло бы заставить его остаться здесь, было бы какое–нибудь незаконченное серьезное дело или некая непереданная информация.

Весь класс с любопытством смотрел на него, ожидая ответа.

— Думаю, это что–то незаконченное и очень важное, — тихо произнес он.

— Да, это вторая по распространенности причина, но есть еще одно. Постарайтесь найти на это ответ самостоятельно. На следующее занятие сдадите мне короткое сочинение на эту тему. Поттер, можешь сесть на место. Надеюсь, до конца урока от тебя я больше не услышу ни одного слова, не относящегося к теме данного урока. А теперь записываем основные положения экзорцизма.

В классе воцарилась тишина и все стали переписывать информацию с доски. Даже Офелия не делала попыток заговорить о чем–то отвлеченном.

Когда урок наконец–то закончился, девочки направились в лазарет навестить Дориана, а Гарри решил посидеть в одиночестве в одной из комнат для медитации. На восьмом этаже его догнал Гилберт.

— Привет! — радостно закричал он. — Я наконец–то нашел тебя!

Поттер удивленно повернулся к нему.

— Привет. Что–то случилось?

Готт довольно улыбнулся.

— Нет, я хотел попросить у тебя еще один свиток, которые ты раздавал на первое сентября. Свой я потерял и теперь путаюсь.

— А у твоих одноклассников разве их не осталось?

Гилберт смущенно потупился.

— Если взять у кого–то из них, то придется переписывать, а там много, а заклинание копирования я не знаю. Надо много практиковаться, чтобы оно получилось. А если попрошу помощи у Каролины, то она заставит выучить и отработать заклинание.

— Хорошо, я поищу копии у себя, лентяй.

Гилберт довольно улыбнулся и даже потер ладошки.

— Ты хорошо придумал, как помочь Виктору, — широко улыбнулся он. — О чем ты так сосредоточено думал, пока я не перехватил тебя?

— О привидениях и призраках. Интересно, что их может заставить остаться в этом мире, кроме мести и неотложных дел.

Гилберт замедлил шаг и радостное выражение его лица тут же сменилось серьезной миной.

— Долг, — хмуро произнес он. — Больше нет других якорей.

— А любовь, допустим? — спросил Гарри.

Готт нахмурился.

— К кому? К девушке? Конечно же, из вас получится замечательная пара, и наследников вы понаделаете. Любовь к ребенку? Тоже лишние для него проблемы. От нее он не получит ничего, даже тепла и ласки. Привидения, если решили остаться тут, должны будут помотаться по земле не менее ста лет. Это значит добровольно построить тюрьму для себя. Это ужасно.

Гарри задумчиво потер подбородок.

— Разве сто лет странной жизни не такая уж большая плата за то, чтобы быть рядом с дорогими тебе людьми?

Гилберт отрицательно покачал головой.

— Это не жизнь, а существование. Ты не можешь пить, есть, осязать. Привидения могут только почувствовать частицы протухших или по–другому мертвых продуктов, не более того. Но подобные ощущения крайне далеки от обычных человеческих. Даже если ты кого–то и любил при жизни, то после смерти из–за такого существования возненавидишь. В первую очередь, из–за собственной зависти. Думаю, что привидениям и призракам больше всего не хватает человеческого тепла. Единственное, что они могут ощущать — это запах смерти… Правда, это ужасно? Кстати, от тебя пахнет смертью. Страшный и сильный аромат…

Поттер ощутимо напрягся.

— Кто ты?

Гилберт приподнял бровь, этот жест у него получился не менее эффектным, чем у Снейпа.

— Я человек по имени Гилберт Готт, одиннадцати лет от роду, и я больше мертв, чем жив.

Гарри сжал свою волшебную палочку, но пока не вытаскивал из кармана.

— Ты что–нибудь знаешь о Гласе Дурмстранга?

— Может быть, да, может быть, нет… — он наклонил голову набок и внимательно посмотрел на Гарри. — Я не участник, я только наблюдатель. Так что все выводы, что я делаю, только мои. Это не означает их истинность или правдивость. Кстати, из меня невозможно вытянуть информацию с помощью Империо или Сыворотки правды. Но это так, на всякий случай…

Поттер был в полной растерянности, он не знал как себя вести дальше.

— Может быть, поделишься своими предположениями? — наконец спросил он.

— Нет, не могу, — покачал головой мальчонка. — Это будет конкретное обвинение кого–то.

Гарри остановился и привалился к стене.

— Тогда что ты хочешь?

— Ничего, собственно. Мне просто интересно пообщаться. Знаешь, люди очень странные существа. Например, они цепляются за дружбу. Это очень абстрактное понятие. Чаще всего дружба имеет первостепенное значение в детстве и отрочестве, а становясь старше, люди стремятся к обособленности. Они живут интересами своей семьи. Дети дружат просто так, а не из–за чего–то. Взрослым же необходимо какое–то материальное обоснование отношений. Это могут быть как выгодные связи, так и просто, чтобы было с кем провести время и не загнуться со скуки. Любые межличностные отношения хрупки и имеют временную природу. Люди легко забывают и не менее легко забываются.

Эти слова звучали странно из уст одиннадцатилетнего мальчика. На какой–то момент Гарри почувствовал себя младше его на несколько сотен лет.

— Я не знаю, что будет завтра, — тихо произнес Поттер. — Я живу сегодняшним днем, ориентируясь на чувства и эмоции, что у меня есть сейчас. Завтра, возможно, я буду иначе относиться к этому миру, но это не может произойти в одночасье. Для этого нужен опыт, а его я получаю именно в данный момент.