Выученные уроки (СИ)

Да, она у нас первым уроком. Охренительно фантастично. Я не подпрыгиваю от счастья, когда говорю это, кстати. Мне не нравится, когда папа заявляется сюда преподавать, а в этом году все еще хуже, потому что я подозреваю, у него были скрытые мотивы быть здесь (чтобы убедиться, что Роуз не отравилась), хоть он этого и не признает. Но, все есть так, как есть, поэтому я иду в класс после завтрака, пытаясь как можно меньше об этом думать. Роуз идет рядом со мной, все еще бормочет себе под нос, и настроение у нее плохое.

Я удивился, что мы оказались первыми, кто пришел. Кроме нас в кабинете были только Аллен и мой папа. Аллен не старается скрыть, что он пялится на Роуз, но мы его просто игнорируем. Папа подходит поболтать и садится на парту перед нами.

— У вас обоих сегодня просто восхитительное настроение, — сказал он, и, наверное, он только наполовину шутит.

— Еще рано, — сказал я, глядя на Роуз, которая ужасно нахмурилась и уставилась в никуда.

Папа тоже это заметил и щелкнул пальцами перед ее лицом, чтобы убедиться, что она нас слушает.

Роуз лишь хмуро уставилась на него.

— Ого, ты сегодня дружелюбна, — саркастически заметил он.

Она только посмотрела:

— Я хочу вернуться в свою постель, — ровно сказала она.

— Ну, — поджал папа губы, — это просто ужасно.

— Ты не имеешь права говорить со мной с сарказмом, — веско сказала Роуз. — Не после того, как ты состоял с моей мамой в постыдной связи, — она не серьезно, но и не совсем шутит, просто ищет оправдание своему поведению.

Папа закатил глаза и покачал головой:

— Не понимаю, зачем они опять об этом пишут, это было двадцать пять лет назад.

Что?

У Роуз, похоже, такая же реакция. Очевидно, она не ожидала, что это окажется правдой, и теперь ее глаза в два раза больше обычного. Уверен, что мои тоже, но это Роуз некоторое время безмолвно задыхается и, наконец, выдавливает:

— Это правда?

— Что? — папа не понял и некоторое время смотрел на нас, прежде чем наморщить нос и снова покачать головой. — Нет! Это неправда! Я имел в виду, двадцать пять лет назад газеты выдумали эту историю впервые.

Фух. А то мы почти попали на неизведанную территорию…

Роуз же решает, что теперь у нее есть еще одна причина обороняться, и злобно на него смотрит:

— А что не так с моей мамой? — требовательно спросила она, с ожиданием уставившись на него.

Папа просто смотрит на нее и медленно качает головой:

— Ты невозможна, знаешь это? — Роуз сузила глаза и скорчила рожу. — Ты была такой милой… а потом ты научилась говорить.

В ту же секунду Роуз отвечает:

— Я скажу маме, что тебе стало противно от одной мысли, что у вас могла быть постыдная связь.

Папа только закатил глаза:

— Уверен, она будет просто в отчаянии.

У Роуз не хватает времени на ответ, потому что остальные из нашего класса начали заполнять кабинет, быстро рассаживаясь по местам в ожидании утра с Гарри Поттером.

Папа оставил нас и вернулся к учительскому месту, и сейчас, ровно без пятнадцати девять, он машет рукой в сторону дверей, и те быстро закрываются. Некоторые подпрыгнули от звука грохота, но остальные выглядели ужасно воодушевленными. Даже мне стало интересно, чем именно таким мы будем заниматься, что для этого нужна такая таинственность.

— Когда мне было тринадцать, один из друзей моего отца научил меня заклинанию, которое многократно спасало мне жизнь, — о, черт. Любая история, которая так начинается, просто обязана быть потрясающей. — Это было заклинание патронуса.

— Заклинание патронуса уровня ПАУК, профессор Поттер. А мы только на пятом курсе, — сказала Роуз с фальшивой вежливостью. Когда он посмотрел на нее, она ослепила его такой же фальшивой улыбкой.

Папа на секунду поджимает губы, а потом возвращает ей такие же фальшивые улыбку и тон:

— Да, спасибо, мисс Уизли, я в курсе вашего возраста, так как я был там в день, когда вы родились. И я знаю, что заклинание патронуса уровня ПАУК, вот почему я закрыл дверь.

Роуз выглядит заинтересованной против своей же воли, и она не выпаливает в него очередным ядовитым ответом. Папа использует эту паузу в разговоре, чтобы велеть всем встать, что мы и делаем, потом он посылает все парты к стенам, оставив середину класса свободной.

— Заклинание Патронуса обычно используется для защиты от некоторых агрессивных существ, вроде дементоров, например, но я уверен, многие из вас знают, что его можно использовать в качестве передачи информации от одного человека другому, — он поправил очки на носу. — Но этой части особенно долго учиться, поэтому пока остановимся просто на выпускании патронуса.

— Вы действительно думаете, что мы можем это сделать? — спросила Элизабет, и я вижу, что она побаивается делать что-то настолько сложное.

— Все мои друзья научились этому на пятом курсе. Это может быть трудно, но в конце концов получится, не сомневаюсь.

Папа начал лекцию о том, как правильно использовать счастливые воспоминания, чтобы создать патронуса, и что каждый патронус уникален для каждого человека и сообщает определенную информацию о его характере. Все слушали с пристальным вниманием, и я клянусь, я в первый раз вижу, чтобы люди так жадно слушали что-то, не относящееся к квиддичу и сплетням.

— Экспекто Патронум! — папа легко выпустил серебристого патронуса в форме оленя, который проскакал по комнате, пока отец не отпустил его, и тот исчез в воздухе.

Многие громко вздохнули и выглядели так, будто никогда в жизни не видели патронуса.

Может, некоторые и правда не видели, не знаю. Я их встречал достаточно и знаю, что у папы он в форме оленя, потому что мой дедушка оказался тайным незарегистрированным анимагом, который превращался в оленя. Я не знаю никого, кто был бы тайным незарегистрированным анимагом, и могу только предполагать, что наше поколение намного скучнее (и не компетентнее), чем наши предки.

Папа сказал, чтобы мы думали о самом счастливом моменте, который можем вспомнить, и попробовали заклинание. Сначала никто не двигался, и мы все просто смотрели друг на друга. Наконец, несколько человек подняли палочки и попытались. Ничего не произошло, только Сюзанна умудрилась выпустить несколько серебряных облачков из кончика своей палочки.

Папа ходил по комнате, раздавая людям советы и пытаясь помочь. Я взглянул на Роуз, которая даже не пошевелилась. Это, конечно, удивительно, потому что обычно она во всем лучшая и никогда не сомневается, когда надо попробовать новое заклинание. У нее озадаченное выражение лица, и, наконец, я спросил ее, что не так.

— Я не думаю, что у меня получится, — сказала она, и в ее голосе звучит паника от того, что у нее может не получиться идеальное заклинание с первой же попытки. — Я не знаю, о чем думать.

— Папа сказал подумать о чем-то хорошем.

— И о чем думаешь ты? — спросила она, выжидательно глядя на меня.

Бля. А о чем я буду думать?

Бессознательно я посмотрел в сторону Меган, которая стояла с Сюзи и Лиззи (сегодня она их собственность, раз Роуз стоит со мной). Она так же растеряна, как остальные, но все же поздравляет Сюзи за ее серебряные облачка. Определенно почувствовав мой взгляд, она повернулась и посмотрела на меня. О, черт. Хотя все в порядке, потому что она просто дарит мне легкую обнадеживающую улыбку и округляет глаза в фальшивом воодушевлении. И это заставляет и меня улыбнуться.

Роуз, конечно же, следит за моим взглядом и издает такой звук, будто ее тошнит, который возвращает меня к реальности.

— Чересчур заметно, Ромео, — многозначительно сказала она, хоть и тихим голосом.

Я, конечно, понятия не имею, кто это «Ромео» и о чем она говорит, но это нормально, и такое случается каждый день. Вместо того, чтобы попросить ее объяснить, я прицельно пинаю ее по лодыжке, и мой отец это замечает.

— Вы оба слишком заняты, чтобы участвовать? — спросил он, подходя к тому углу, где стоим мы. По счастью, никто не смотрит, потому что все слишком заняты попытками создать своего патронуса.