Реабилитация (СИ)

- Сильно болит?

И об этом меня спрашивает парень, терпящий боль столько месяцев подряд! Да он просто перевел значение о боли, на новый уровень.

- Нет, терпимо.

Он сел рядом на стул и положил мою конечность себе на колени. Странно, но боль действительно немного отступила. Этот человек действует на меня магически.

- Расскажи?

- А Корсаков не все сдал?

Синие глаза полыхнули дьявольским нетерпением. Сколько еще восемнадцатилетний мальчик будет терпеть меня?

- Помнишь, я тебе рассказывала про девочку, которую изнасиловали?

Кивает.

- Это она. В палату вошел санитар, мужчина. И она…. Она очень испугалась, увидев его. А я была неосмотрительна, и стояла около нее с блокнотом и карандашом в руках. Она просто защищалась.

- А если бы это была шея?

Я бы с тобой тут не говорила уже, прорезалось мое черное чувство юмора. Но почему то не было страшно. Я привыкла вытанцовывать со смертью страшные танцы, и у нас с ней как бы было соглашение, не трогать меня пока.

- Но это не было горлом, всего лишь рука.

Трясу ее у него перед носом, демонстрируя, что не плохо себя контролирую и это не такая и беда, как может показаться.

- Черт, девочка!

Он отталкивается от стула так, что тот падает с грохотом на пол. Егор мерит шагами комнату, не глядя на меня.

- Это все тебя губит, - наконец смотрит на меня, - неужели ты не видишь, что ты на самом деле не справляешься, и у тебя не все отлично!

Нет, не видела. И этого я и боялась, я не видела пределов своих возможностей. Я могла разбить свой лоб о потолок возможностей и не замечать этого до тех пор, пока это не станет катастрофическим.

- Егор, прекрати.

Казалось, эти слова были пусковым щелчком, для его действий. Подхватив спортивную сумку с пола, я увидела вначале его спину, а затем услышала, как хлопает входная дверь.

Этого и следовало ожидать.

Милый у меня выдался день. Вначале рана, затем ссора с Егором. Не хотелось думать, что Корсаков знает меня настолько хорошо, что изначально догадывался, о том, что приди парень ко мне, мы поссоримся.

Потерла виски руками. Кожа чуть горячее на ощупь, чем должна быть. Или же это нервы, или заражение идет дальше по телу.

Нет ничего того, с чем бы я ни справилась….

Глава 41.

Знаешь, мне этого хотелось с той минуты, когда мы условились о встрече. Больше, чем разговоров, секса, чего угодно. Я просто мечтал побродить с тобой по магазину, как будто мы муж и жена. Выйти всего на несколько минут, чтобы купить аспирин и телепрограмму, может, еще пару трубочек мороженого.

Джонатан Кэрролл, “Свадьба палочек”

Поднимаясь по больничной лестнице на свой рабочий третий этаж, я с трудом соскребала со стенок души свое дурное настроение. Если бы каждый день у меня начинался подобным образом, то я была бы опасна для общества. Еще несколько шагов и моему виду открываются трое представительных мужчин на лестничном пролете между вторым и третьим этажом.

- Волкова?

Со сталью в голосе спросил у меня один из черных пиджаков, стоящий посередине. Его серый колючий взгляд, мне не предвещал ничего хорошего. Ну, ничего, с обозленными родственниками и их семейными юристами, мне приходилось сталкиваться не впервые за свою медицинскую деятельность.

- Волкова Виктория Юрьевна.

Еще раз утвердительно повторил мужчина, перегораживая мне путь. Вот так, без протянутой в вежливом жесте руки, без представления своего имени.

- Да, это я.

Всем своим видом и тоном я побуждала мужчин продолжить быстрее, времени до начала смены было и так мало, а настроение таким паршивым, что вот именно на этих людях я и могла сорваться.

- Держи.

Мне в руку грубо пытаются впихнуть довольно пухлый белый конверт. Знала я такие фокусы, вот в этом конверте меченые купюры, а потом меня под белы рученьки в тюрьму, да с реальным сроком.

Ведь врачи – взяточники априори, зачем нас хотя бы пытаться выслушать на суде.

- Уберите, - на этих словах я делаю шаг назад на ступеньку, с трудом сохраняя равновесие. Как душевное, так и физическое.

- Девушка, не тратьте наше время.

Ого, похоже на то, что эти представители человечества, русских слов не понимают. И это я то трачу их время.

- За что деньги?

- Моя дочь Злата Пухова. Считай это возмещение ущерба, за твой закрытый рот.

Значит так…. Удивительно, как низко могут падать люди, стараясь забираться ввысь.

- Я повторяю еще раз. Я так понимаю там денежки? Так вот, Пухов, постараюсь объяснить вам подробнее. Мне двадцать пять лет, средств на жизнь мне вполне достаточно и даже более того. Потому ваше предложение не актуально.

Я старалась не повышать голоса, охранники уже делали шаг ко мне навстречу, а нового физического насилия над своим организмом я не хотела.

- Девочка, ты хоть знаешь, с кем связалась?

- Извините, что прерываю вашу высокоинтеллектуальную беседу, но мне пора.

Проход для меня так и не очистили, и шанса закончить разговор таким образом не было.

- Твоя мать лаборант на частном предприятии, отца нет, старые родители матери на пенсии. Девочка, ты хоть представляешь, как я могу тебя в грязи вывалить?

Мое лицо было абсолютно спокойным, но в душе поднималась такая невысказанная ярость, что я боялась порвать себя изнутри.

- Послушайте, меня. На ваше счастье, такие как вы еще не расплодились по миру, и есть еще люди способные помогать вашей дочери бескорыстно. Как юрист вы бы лучше навели обо мне справки, и узнали, что подавать заявление на вашу дочь я не собиралась. А тем более переводить ее в другое отделение или отказываться от нее. Как вы…. До свидания, не могу сказать что встреча была приятной!

Проход мне освободили лишь на столько, чтобы в него я просачивалась, но на их жалость, моя гордость измерялась не в этом.

- А паренек хоккеист, еще более уязвим.

Упоминание Егора, с болью резануло душу. Эти грязные рты не имели права говорить о дорогих мне людях, в таком контексте.

- Вы наслаждаетесь?

На этот раз я стояла выше них на ступенях, и в лучах искусственного света, я отлично видела каждый изъян их лиц.

- Наслаждайтесь.

Лишь попав в само отделение и зайдя в ординаторскую, я смогла почувствовать себя спокойно. Только что какой-то неизвестный для меня человек угрожал моим родителям, и человеку которого я люблю, просто за то, что я тут работаю и действительно пытаюсь приносить пользу, в том числе и его дочери.

С треском подо мной накренился старенький стул, за моим рабочим столом, засветилась мышка, видимо со вчерашнего дня я забыла выключить компьютер заработавшись. Вновь ощутила пульсацию в руке и урчание желудка, поесть с утра тоже не получилось.

У Егора сейчас первая пара в институте, по привычке отметила я и удивилась, как же крепко этот парень прокрался в мою жизнь. Сама мысль о нем принесла облегчение. Если даже мы не будем вместе, я сполна отплатила ему за любовь, возвращением мечты.

В кабинет вошел Олег и не скрою, мне стало легче. Тишина давила.

- Доброе утро, Виктория Юрьевна.

Добрым для меня оно не было, но очевидно столь солнечный человек, радовался тому, что оно просто настало.

- Доброе, - пришлось фальшиво растянуть губы в улыбке.

- Слышал про руку, что так на работу рано вышла?

Не признаваться же ему в том, что дома одной было невыносимо оставаться. Да и на удивление, после вчерашнего случая, и сегодняшнего инцидента, я еще больше захотела помочь девочке. Раз она защищается, значит не все потеряно.

- Олег, если зайдут Корсаков или Вознесенский, передай что я в палате у Пуховой.

Парень посмотрел на меня как на сумасшедшую, но к своему достоинству никак не прокомментировал.

- Передам.

За это парень был удостоен еще одной улыбки, на этот раз куда более искренней. Еще раз, оглядев себя, я отметила, что никаких колющих, режущих и других потенциально опасных объектов на мне нет.