Мальчик нарасхват (СИ)

- Зачем?

- Отсиживать свой срок после того, как отправлю тебя в больницу. Желательно, в морг.

Промямлив что-то себе под нос, пацан быстро ретировался подальше от меня, а я, еще раз обернувшись к зеркалу и с состраданием взглянув на свою разукрашенную физиономию, ушел умываться. Уже мыля лицо, подумал, что накрашенный я сильно похож на дочь соседки с верхнего этажа, которой перевалило уже за сорок, а она все еще строит мне глазки. Ну, соседке за сорок перевалило, а не ее дочери. Вспомнив сахарную улыбочку, меня неволей передернуло. На ощупь включив воду, ополоснул лицо.

На кухню я вошел злой как черт. Кинул выразительный взгляд на притихших девчонок. В кухне сразу же воцарилась идеальная тишина, прерываемая только шипением сковородки на плите. Света пекла блины.

Когда я сел за стол, Юля и Алина раскаянно зашмыгали носами, стыдливо опуская взгляд, но все равно иногда подхихикивая. Я терпел, терпел, но когда к хихиканью присоединился еще и пацан, и даже Света позволила себе улыбку, вспыхнул.

- Хватит уже! – обрушил кулак на стол.

Что-то звякнуло, пролился чай. Ойкнув, Алина быстро вытерла разрастающееся мокрое пятно на скатерти. Юля перестала болтать ногами, сидя на коленках у сестры, и сделала грустную мордашку. Я сердито нахмурился.

- Очень смешно, разукрашивать мне всю рожу бабско… Кхм! Кхм! Светиной косметикой! Еще раз такое повторится, я ваши маленькие пакостные ручки поотрываю и вставлю вам в за…

- Вадик! – хлопнула меня Света ложкой по башке.

Я от неожиданности сначала окосел, а потом возмущенно обернулся к ней.

- Нет, ну это не смешно же!

- Не смешно, да, разумеется, - плохо спрятала улыбку тетя, а встретившись со мной взглядом, спешно обернулась к плите и перевернула блин. – Да не ругайся ты на девчонок, это я им разрешила!

- Чт… Что? – едва не поперхнулся я. – Какого хрена?! А вы, хватит ржать.

Ледяной взгляд в строну хихикающей троицы. Смех сразу же стих. Я еще с минуту покипел, а после Света, не вытерпев, резко обернулась к столу. Морщась, она оборвала мои возмущенные возгласы:

- Все, хватит гундеть! Держи еще один блинчик. Компенсация за моральный ущерб. Все, замяли дело?

- Два давай, - хмуро буркнул я.

- Сейчаза, Маруся! – едва не всплеснула руками тетя, громко фыркая. – Обойдешься!

Я остался тихо сопеть за краем стола. Об обиде на малолетних хулиганок пришлось забыть минут через двадцать. Теперь меня занимала другая проблема, более серьезная, на мой взгляд.

Ходя за Светой хвостиком и едва не наступая ей на пятки, шумно дышал, задумчиво хмурился и через каждые пять минут насуплено ей напоминал:

- Если этот гад тебе что-нибудь сделает, тут же мне звони!

- Вадик, - вздыхала Света, расчесываясь, - Толик хороший человек, он мне ничего не сделает.

- Те два твоих хахаля тоже были «хорошими людьми» и что в итоге?

- Ну-у, не сложилось.

Некоторое время я молчал, не находя, что ответить, а потом опять говорил:

- Но если он вдруг тебя обидит, то…

- Да не обидит он меня! – начинала заводиться тетя, то и дело наталкиваясь на меня спиной.

Я ей сильно мешал, но прекратить ходить за ней почему-то не мог.

- Если все же обидит, звони мне!

- Позвоню, позвоню, хорошо.

- Он начнет приставать, - это был скорее не вопрос, а утверждение, но я в своих словах был уверен.

- Не начнет, Толик порядочный.

Я пыхтел за женской спиной. Я тревожился и одновременно и злился, потому что до этого «порядочного Толика» у Светы было много таких же «порядочных» ухажеров, с которыми в конце концов «не срасталось». И видя потухшую надежду в глазах тети, мне хотелось всех этих ухажеров по переменке придушить.

- Может, я все же с тобой пойду?

- Вадик, иди-ка ты уже за табуреткой, достал, честное слово!

Я послушно принес табуретку, всем своим видом показывая готовность рваться в бой. То есть напрашивался идти со Светой я долго и настойчиво, что очень злило женщину. Пока она, сидя на табуретке, надевала белые балетки, я вконец скис. Несколько минут мы с тетей упрямо смотрели друг на друга, метая молнии, оба не желая сдаваться. Алина, проходящая мимо, косо на нас поглядев, заметила:

- Ты, Вадик, сейчас похож на заботливую мамашу. Вернее, папашу, - тут же поправила она, медленно отступая назад, в гостиную.

Когда ушла сестра, мы с тетей снова переключились друг на друга, душевно поорали, каждый талдыча о своем. Я скорчил недовольную рожу и помог подняться Свете со стула. Та, на мгновение прекратив огрызаться, поблагодарила и оправила платье.

У входной двери она последний раз обернулась, все еще доказывая повышенным тоном, что Толик очень хороший и, чмокнув меня в щеку, все же ушла. Скрипя зубами, я зло сплюнул, захлопнул дверь и угрюмо ушел давиться своим проигрышем в спальне.

Минуты через две, правда, тут же вылетел оттуда, напоследок досадливо пнув стул. Раздраженно фыркая, махнул рукой и пожаловался недоумевающим детям:

- Интернет отключили! Неуплата, блин. С хрена ли я вообще этим оглоедам платить должен, не сидел же ни черта.

Побушевав некоторое время, я отыскал сотовый телефон, который нашелся под столом на кухне и позвонил Свете. После гудков раздался вечно терпеливый голос:

- Меня никто не убил, не обокрал, не обидел и не облапал. Пока.

- Стой, стой, стой! Это, конечно, хорошо, но я по другому поводу звоню.

- Да? – недоверчиво.

- Ага. Ты не могла бы положить мне денег на Интернет, а я тебе потом отдам?

Света вздохнула. Ее не пришлось долго упрашивать, она согласилась почти сразу же.

- Только на обратном пути, хорошо?

- А сейчас…

- Я уже в автобусе, не могу же я вернуться, правильно?

- О, ну, ладно. Пока тогда.

- Угу, пока.

Поскреб щетину. Когда Света занята, просить, а тем более настаивать сделать что-то другое глупо. Во-первых, она ни за что это не сделает, потому что занята. Разве что для виду может покивать головой и сказать: «О да, ты чертовски прав!» Но это лишь для того, чтобы ее оставили, наконец-то, в покое.

Во-вторых же, тетю можно не на шутку разозлить. Скажу лишь одно – в гневе эта милая на вид женщина страшна. Лучше не лезть.

Дома делать было нечего. Остался бы я еще один, нашел бы себе какое занятие. Лапина позвать, фильм какой посмотреть, еще что-нибудь. Сейчас же мелких и не очень кровососов полный дом.

Посидев еще немного на кухне, я нашел спрятанные остатки блинов. Всухомятку съел пару блинчиков и, положив тарелку туда же, где ее и нашел, со скучающим видом вышел из кухни. Немного позавидовал детям, что им есть чем заняться. Бесцельно побродил по квартире, иногда сталкиваясь с настороженными взглядами.

Когда шататься без дела надоело, плюхнулся на диван между Алиной и пацаном, едва их не раздавив. Подростком пришлось срочно отодвинуться в разные стороны, что-то недовольно бурча себе под нос. Демонстративно пропустил их слова между ушей.

Не прошло и часа, как на меня внезапно запрыгнула младшая сестренка. Вцепившись в нее и насильно удерживая, чтобы она не скакала по живым людям, даже не пытался улыбнуться. Чуть нахмурился, когда Юлька с надеждой обернулась ко мне.

- Можно погулять?

- Эм, - растерялся я.

В принципе я мог отпустить сестру гулять. Окна у меня выходят во двор, то есть можно присматривать за сестрой, не выходя из дома. Сама Юля послушная, и если ей сказано никуда не уходить, она будет шататься только во дворе. Но здесь сестра никого не знает, да и ее сверстников я, признаться, не замечал. В сторону выдохнул.

- Тебе скучно будет, здесь одна малышня.

- А ты со мной сходи!

- Да ну, не хочу.

Через полчаса я как миленький стоял в тенечке возле дерева, издали смотря на довольную Юльку, которая иногда махала мне ручкой. С досады пнул камешек, который подвернулся под ногу.

Вот всегда так! Сказал я: «Не хочу!», а меня все равно кто-нибудь да заставит это сделать. Сейчас на меня насела Алина, и Юля едва не залилась привычными слезами. Пришлось уступить.