Аттракцион (СИ)

- Давайте обсудим проблему социальной несправедливости. Вы ощущали ее на себе, Мадс?

- Только после того, как окончил университет, - тот пожал плечами, - до тех пор все было прекрасно.

- И что же произошло после того, как вы окончили университет?

- Я нашел работу, вернее, я нашел ее еще раньше, во время учебы, но я устроился на полную ставку, и сразу после этого отец стал намекать мне, что пора найти себе постоянную пару. И не только он, а все вокруг. Честно говоря, утомляет, когда допекают. До недавнего времени я думал, что это единственный минус, что стоит обзавестись партнером, и все пройдет. Но потом, - Мадс с усмешкой, но вместе с тем ласково взглянул на Хью, - я понял, что все только начинается.

========== Часть 17 ==========

Мадс взял папку со списком анализов, которые предстояло сдать Хью. Он не рассказал Брайану сегодня про контрацептивные препараты, решив отложить это до следующей встречи наедине.

- Я последний раз ел в обед, и ты тоже не ужинал, насколько я помню. Зайдем в ресторан?

- Может быть, возьмем на вынос какой-нибудь фаст-фуд? Я бы хотел сейчас съездить на побережье, - сказал Хью и неожиданно прижался плечом к его плечу, - тебе ведь там тоже нравится.

- Мы приедем туда в лучшем случае через час-полтора, - Мадс посмотрел на небо, - ужинать в кромешной тьме в свете фар не так уж романтично. Лучше отправиться туда завтра днем, а сейчас проверим, что у нас тут.

Здесь, в центральном районе все рестораны выглядели заманчиво, но Мадс, выбрав тот, в котором обедал однажды, сразу прикинул сумму среднего чека на двоих. Эйнарсон был абсолютно прав насчет возрастания расходов, абсолютно. Услуги психотерапевта стоили недешево, учитывая, что Хью, хоть и со скрипом, но согласился ходить к Брайану еще и индивидуально, а совместный сеанс вымотал Мадса настолько, что теперь ему требовался сеанс праздности, отдыха и хорошей еды. Если подсчитывать грубо, то подобные еженедельные траты съедали всю прибавку к зарплате, которую он получил. Что бы он делал без Эйнарсона? Жевал бы гамбургер на берегу залива в кромешной тьме.

- О чем ты думаешь? - поинтересовался Хью, когда официант проводил их за столик на втором этаже. - Я до сих пор не могу до конца отойти от всего этого. Не вполне осознаю, что произошло, и даже не запомнил, как мы здесь оказались.

- Какой ты впечатлительный, - усмехнулся Мадс, уселся свободнее и взял его ладонь, принялся рассматривать с любопытством. - Тебе понравилось?

- Это было гораздо лучше, чем когда-либо, - улыбнулся Хью, прикрыл глаза, стиснул его пальцы своими, - по крайней мере, я не чувствовал себя беззащитной жертвой.

- Ты не жертва, ты клиент. И я же сказал, что буду рядом.

- Вот поэтому мне и не было страшно, - Хью шумно выдохнул, вновь прижался к нему плечом, тихо промурчал что-то неразборчиво ему на ухо, а потом шепнул отчетливо, - я знаю, что ты ревнивый и собственник. Сегодня меня это даже успокаивало.

- Почему же ты отказывался идти? Я ведь в какой-то момент решил, что все бесполезно.

- Потому что я боялся, что будет как с мамой!

- Что было с мамой?

- Ничего, - выдохнул Хью, - это еще хуже, чем ходить одному. Они на два голоса рассуждали обо мне и моих проблемах, какой я несчастненький и жалкий, как будто меня там не было.

- А ты сидел тихонько в уголке?

- По-разному, - уклончиво ответил Хью, выдернул пальцы резко, начал терзать салфетку, и Мадс вдруг вообразил себе это “по-разному”: Хью слушает-слушает, а потом начинает орать в ответ, пытаясь прикончить себя подручными предметами, или вымещает свою злость на мебели.

- Представляю, - хмыкнул Мадс и сгреб его за плечи, потянул на себя и обнял, - и как реагировал на тебя терапевт после этого?

- Понятия не имею!

- Вы не прорабатывали потом твои вспышки агрессии?

- Нет! - зло выдохнул Хью, попытался было освободиться, но потом затих и сказал уже спокойнее, - я устраивал отвратительную сцену и больше всего желал умереть, мама извинялась, забирала меня домой, где мы продолжали ссориться, и я умолял больше никогда не водить меня к терапевту. Если они с отцом начинали настаивать, мне приходилось запираться в своей комнате и устраивать голодовку. Как показала практика, я в состоянии просидеть больше двух недель на воде. Но родителей обычно хватало на несколько дней, после этого все разговоры о терапевтах прекращались на пару месяцев.

- А потом?

- А потом папа находил какие-то разумные аргументы, приводил доводы, уговаривал меня. Я невольно уступал, соглашаясь быть хорошим… - Хью бесшумно облизнулся, - мне очень хотелось быть хорошим и адекватным сыном. Мы обращались к другому специалисту. Но рано или поздно все заканчивалось скандалом.

- И часто ты устраивал голодовки?

- В том случае если мне что-то не нравилось. Но года два назад мы покончили с терапией и всем, что меня раздражало, и я жил хорошо.

- Хорошо жил?

- Нормально, - буркнул Хью, но не отстранился, совершенно не представляя, как сильно в этот момент Мадсу хотелось уткнуть его лицом в стол и хорошенько отшлепать, чтоб проревелся как следует и подумал о своем поведении. Картина, стоявшая перед глазами, была слишком яркой: страдалец Хью прячется от родителей, которые готовы пойти на все капризы ради несчастного зашуганного интроверта-сыночка.

- Здорово ты родителями вертел.

- Ты считаешь, что все это доставляло мне удовольствие?

- Игра, - сказал Мадс, вплетая пальцы в его волосы, чуть стиснул и тут же ослабил хватку, коротко напомнив о том, кто он есть, - я много думал о тебе… Для тебя это как жестокая игра: вначале довести самого себя до истерики и потери контроля, взбесить ближних, долго и с чувством страдать от их безжалостности. А потом, конечно же, горячо рыдать в плечо, выпрашивая прощение. Не смотри на меня так. Ты и со мной в это играл.

Хью не ответил, напряженно изучая гладкую поверхность стола, водил кончиками пальцев по ней, и неясно было, услышал он сказанное или нет. Мадс медленно обхватил его голову ладонями, чуть стиснул, тепло дыша ему в макушку.

- Ты хороший, - прошептал Мадс хрипло, - в тебе есть адекватность. Ты сам в состоянии оценить, нормально ли ты себя ведешь, не дожидаясь скандала.

- Спасибо, - пробормотал Хью, а потом добавил, - может, мы все же сделаем заказ?

***

Дорогой дневник. Впервые в жизни я чувствую потребность продемонстрировать свои записи кому-либо. Иногда я жалею, что уничтожил часть своих записей, но с другой стороны, невозможно полностью поверить во врачебную этику, в ее родственность тайне исповеди.

На прошлой неделе мне пришлось принять решение и согласиться на терапию. Это не было полностью моим решением, но поступком из принципа меньшего зла. Я понял, что Мадс очень хочет этого и понял, что должен уступить его желанию. Мне нравится звать его по имени, хотя я так редко делаю это внутри своей головы, и еще реже – вслух.

Поначалу происходящее напомнило мне то, как мы ходили на терапию вместе с отцом. С отцом происходящее казалось почти что адекватным, вот только я каждый раз погружался в ужас при каждом упоминании о том, что мне следует когда-либо найти себе альфу, а отец, видя мои мучения, каждый раз стискивал зубы. Я не знаю, разочарован ли он в том, что я родился омегой, или же он просто страдал, чувствуя мой страх и боль, мы никогда не говорили с ним на эту тему. В отличие от матери, он всегда подчеркивал в том, что я должен быть собой, и если мне не хочется связывать свою жизнь с другим человеком – то я вовсе не обязан делать этого. Что быть омегой – не значит обязательно подчиняться. Мне всегда нравились его слова, я считал их правильными – в отличие от того, что я слышал от альф. В отличие от того, что я слышал… тогда. Раньше.