Вас ожидают, мистер Шерлок (СИ)

Но сначала нашлась работа. Поиски нового места оказались делом несложным. На удивление. Не минуло и недели с момента переезда на Бейкер-стрит, как одной из клиник срочно понадобился опытный терапевт. Чудо? А вот и нет. Справедливое распределение ролей: кому-то досталась новая страсть и, возможно, фата с флердоранжем, а кому-то — собственный кабинет, удобное кресло и внушительный список будущих пациентов.

Симпатичная дамочка, проводившая с Джоном короткое собеседование, заинтересованность проявила с первой минуты: кокетничала напропалую. Даже для чего-то спросила, не играет ли Джон на кларнете.

На что Джон, сурово хмурясь и поджимая губы, ответил, что игра на кларнете отныне не в его компетенции, что он вообще не помнит, как выглядит этот самый кларнет, и вспоминать не намерен.

Дамочка растерялась, захлопала глазками и удрученно вздохнула:

— Жаль. Я обожаю кларнет. Но если вы к данному инструменту интерес потеряли… — И добавила: — Очень жаль.

Джон промолчал, а про себя подумал: «Хватит. Накларнетился. Тем более что игрок из меня, как оказалось, хреновый».

*

Начался новый виток его биографии.

Жили они с миссис Хадсон душа в душу.

Хозяйка была ненавязчива, добродушна, чутко улавливала перепады его настроения и не лезла с расспросами, что Джон считал самым ценным в их уютном домашнем союзе.

Два месяца пролетели в полной гармонии с миром и самим собой.

Неожиданно обретенный причал — Бейкер-стрит 221в. Это раз.

Работа в клинике, стабильная и в достаточной степени интересная. Это два.

Да и тихая грусть дамочки Сойер, её вздохи и печальные, зовущие взгляды наполняли душу злорадным самодовольством. Недостойных эмоций Джон, конечно, стыдился, но не мог, не мог отказаться от маленькой слабости почувствовать себя хотя бы частично отмщенным. Сара — женщина. А с женщинами у него теперь разговор короткий: никаких кларнетов. И не надо вздыхать.

Естественно, на миссис Хадсон антипатия и предвзятость к женскому полу не распространялись. Но она, хвала небесам, к музыкальным способностям своего постояльца интереса не проявляла.

И всё было хорошо. Даже сердце вздрагивало все реже. И воспоминания не душили обидой так люто и больно.

Но, как говорится, аз воздам…* Несчастные глаза Сары Сойер и вздохи её неудовлетворенной груди даром для него не прошли. Негоже мстительностью, пусть даже невинной, увлекаться. А уж тем более упиваться…

*

Чай подернулся пленкой, оседая на стенках кружки неопрятными бурыми кляксами, но статья в British Medical Journal была любопытной и до такой степени спорной, что актуальность утреннего чаепития быстро сошла на нет.

Джон сильно нервничал. Возмущался.

О чем вообще они думают, когда предлагают такое? Бред. Фанфаронство. Собачья чушь, облаченная в псевдонаучный треп.

Запущенный разгневанной дланью, British Medical Journal пролетел через всю кухню, с размаху врезавшись в стену глянцевым телом. И дом содрогнулся…

Что за черт?

Джон потрясенно уставился на журнал.

Но наваждение длилось недолго.

Уф… Всего лишь входная дверь: кто-то сначала обрушился на неё яростным стуком (на месте ли самый красивый в Лондоне дверной молоток?), а потом ворвался в квартиру столь темпераментно, что вызвал почти сейсмическую вибрацию.

Раздались возбужденные голоса: отчетливое и явно счастливое «ах, ах, боже мой» миссис Хадсон и рокочущее «бу-бу-бу» неизвестно кого, но рода несомненно мужского.

Кто это там?

«Бу-бу-бу» нарастало параллельно с дьявольским грохотом: по лестнице что-то неслось. Что-то неотвратимое. Фатальная неизбежность. Рок.

Джон привстал, вытянув шею. Сердце барабанило как шальное. Кровь прилила к вискам.

Что за налет, мать твою?

В дверном проеме возникло Черное-Длинное. Оно сверкало глазами и смотрело на Джона с неуправляемым бешенством.

— Кто ты такой? — негодующе прошипело Явление, а потом гаркнуло так, что зазвенела посуда на полках: — Миссис Хадсон! Какой-то олух расселся на моей кухне! Кого вы себе завели?!

* Мне отмщение, и аз воздам (Библия)

Комментарий к

http://www.youtube.com/watch?v=h36J8X2deh4

========== Часть 3 ==========

Запыхавшаяся домовладелица торопливо цокала каблучками — спешила на помощь.

— Иду, иду… Господи, Шерлок, за тобой не угнаться.

Кто-кто? Шерлок?

Ошарашенный Джон снова плюхнулся на сидение стула.

Вот так сюрприз.

Явление оказалось, во-первых, человеком, а во-вторых, тем самым загадочным Шерлоком Холмсом, что навсегда покинул дождливый Лондон, завещав будущему квартиранту Бейкер-стрит 221 в. пять месяцев беззаботного проживания и откорректировав тем самым его небогатый бюджет до состояния «очень недурно». Тем самым Шерлоком Холмсом, которому Джон всё это время был благодарен безмерно за щедрую скидку, для тощего кошелька весьма ощутимую.

— Успокойся, дорогой. Это не олух, это доктор.

— Доктор? И кого же он лечит, распивая чаи за моим столом?

— Никого он не лечит, — заверила домовладелица, тщетно пытаясь протиснуться мимо долговязого силуэта. — Слава богу, все мы здоровы. Вот и ты, как я погляжу, по-прежнему полон сил — орешь на всю улицу. А милый доктор… Он здесь живет. У меня. У нас. У вас. — Леди строго нахмурилась. — Ты дома какие-то пять минут, а уже умудрился меня запутать. Боже…

Глаза «сюрприза» вспыхнули с новой силой.

— Милый доктор? Я не ослышался — вы сказали именно так: милый? Поверить не могу. И как давно?

— Что — давно?

— Не прикидывайтесь тупицей, уважаемая миссис Хадсон. Не выйдет. Как давно проживает здесь этот тип?

Он волчком крутанулся на месте, едва не уронив прилипшую к нему женщину, и Джон с трудом удержался от смеха: нелепее картины сложно представить. Только уважение к даме заставило его подавить неделикатное фырканье: мало того, что обозвали тупицей, ещё насмешки строят.

Ну и приятель у Майка Стемфорда. Ядерная зараза? Похоже на то.

Какого дьявола происходит, хотел бы я знать, и в какое дерьмо меня занесло? Что на этот раз? Пошлые соседские дрязги? Только этого не доставало. А ведь Майк уверял… Ничего не понимаю.

Между тем толкотня и возмущение в дверном проеме шли своим чередом. На «тупицу» миссис Хадсон не отреагировала никак — похоже, в этом доме свои коды и шифры.

— Он вовсе не тип, — терпеливо увещевала она обидчика, поглаживая его плечо. — Дорогой, твоё возмущение необъяснимо. Из-за чего ты так сильно расстроен? Из-за доктора? Но я думала…

— Думали? — Вновь прибывший, как видно, деликатностью не отличался — фыркнул громко, глумливо, оросив мирную атмосферу кухни уничижительной желчью. — В самом деле? Предлагаю прекратить непосильное для ваших извилин занятие. Сделаем так: думать, как всегда, буду я. А вы — печь рогалики и сплетничать с миссис Тернер об очередном моём увлечении.

Миссис Хадсон перестала его поглаживать.

— Выглядишь сумасшедшим. С чего ты так взбеленился? Я ду… — Она осеклась, а потом упрямо тряхнула завивкой. — Я была уверена, что на этот раз у тебя всё серьезно. Что ты, слава богу, остепенился. Взялся за ум. — Интонации смягчились до нежного воркования. — Ты казался довольным как никогда. Воодушевленным. Попрощался. Вывез все вещи. Боже, первые дни я не узнавала кухни без твоих ужасов.

«Ужасов? Какие ужасы могут быть в кухне? — подумал Джон, увлеченно наблюдая за сценическим диалогом миссис Хадсон с нарушителем своего недолгого и, как выяснилось, призрачного спокойствия. — Замороженные летучие мыши? Банки с венозной кровью? Вот блядь. Интересно, как долго они собираются топтаться в дверях?»

— Все ужасы через полчаса вернутся на место — мой багаж на подходе. Ваша радость была преждевременной. Подумать только, как быстро вы списали меня со счетов. Не ожидал. Стоило отлучится на несколько дней, и в доме уже творится черт знает что. Какой-то полный кретин сидит на моём стуле. Спит на моей кровати.

Он дернулся с головы до ног — даже взъерошенная макушка слегка колыхнулась.