Вас ожидают, мистер Шерлок (СИ)

Проблема чая приближалась к статусу неразрешимой.

— Как тебе моя лаборатория? — невозмутимо поинтересовался Шерлок. Будто это не он, во-первых, минуту назад кинул Джону первый эротический вызов, надо признать, виртуозно сравнив невинный музыкальный инструмент с пенисом, а во-вторых, не превратил кухню в территорию загадочную и, судя по всему, взрывоопасную.

— Это лаборатория?

— Ты ослеп? Да.

— Здесь? На кухне?

— Здесь. На кухне. И всегда была здесь, на кухне. Тебя что-то не устраивает? Извини. Придется принять как факт, и возражений типа «немедленно убери эту дрянь» я не приму. Кроме того, я был настолько любезен, что предоставил место для твоих обывательских чаепитий и прочего кулинарного вздора.

— Да, ты любезен, — усмехнулся Джон, приближаясь к столу и внимательно изучая то, что миссис Хадсон, очевидно, и назвала ужасами.

Пока ничего ужасного в прозрачном, тонкостенном безмолвии Джон не находил. Но ясно же, что не далек тот день и тот час, когда в этих сосудах закипит-забулькает что-нибудь небезопасное. А возможно, и в самом деле ужасное. Миссис Хадсон виднее.

— Ты химик? — прозвучал, по мнению Джона, вполне закономерный вопрос. Кому ещё мог принадлежать этот хрупкий, специфический арсенал? И этот ультрасовременный кичливый монстр на хромированном пьедестале?

— Я Шерлок Холмс.

И Королева Англии не смогла бы ответить величественнее.

— Понятно. Нет, не понятно. Ладно, потом разберемся. Надеюсь, ты не занимаешься здесь культивированием бактерий и вирусов, и не изобретаешь новый вид биологического оружия. Такого сорта приправы мне бы заполучить не хотелось. Кстати, касаемо кулинарного вздора и обывательских чаепитий… Если я правильно понял, всё это принадлежит теперь мне. Только мне. — Джон тронул ладонью прохладу ламинированной столешницы. — А ты? Где собираешься завтракать и ужинать ты? На подоконнике? На полу?

Шерлок опешил. Ввести «ядерную заразу» в состояние замешательства оказалось делом наипростейшим — раз плюнуть. Хлопает глазами как филин и молчит. Не доходит?

— Что скажешь?

Шерлок взглянул на свои колбы так, будто впервые увидел.

— Ну… Я не уделяю еде так много незаслуженного внимания, — наконец вымолвил он. — Булки с маком, жареные цыплята — всё это отупляющий вздор, снотворное для ума. Для меня важнее всего работа. — И довольно шумно сглотнул.

«Голоден как дьявол в аду», — догадался Джон.

— А вот я покушать люблю. Что ж. Раз такое дело… Так и быть, пущу тебя на свою половину. Прямо сейчас - я, с твоего позволения, всё-таки выпью чаю. Не составишь компанию?

— Почему нет? — быстро откликнулся Шерлок. — Составлю.

— Прекрасно. — Джон открыл холодильник, пробегаясь глазами по небогато загруженным полкам. — Так… Что мы имеем? Как думаешь, сэндвич с гусиным паштетом и зеленью не слишком тебя отупит?

Шерлок снова захлопал глазами. И снова сглотнул.

— Гадость, наверное, невозможная…

Было потрясающе хорошо. Согретая солнцем кухня. Необременительно яркие блики на стеклянных боках. Вожделенный чай. Давно уже Джон не дышал так полно и радостно — досыта. Он смотрел на торопливо жующего визави, с презрительно-снисходительной миной рассматривающего третий по счету сэндвич, и глупо, совершенно непозволительно умилялся. Сейчас Шерлок не был ни ядерной заразой, ни молнией с градом, ни кем бы то ни было ещё. Он был мальчишкой с прекрасным аппетитом и крепкими челюстями, которые ходуном ходили, энергично перемалывая невозможную гадость. И это наполняло грудь почти позабытым теплом.

«А ведь он и в самом деле красив, — с удивлением думал Джон, исподволь разглядывая пушистые ресницы и чистый лоб. Особенно привлекательно выглядел беспорядочный ворох кудрей, чья нервическая взлохмаченность преобразилась вдруг в милую и очень домашнюю непричесанность. А это далеко не одно и то же. — Если заскок относительно моей роковой любви у него пройдет, делить с ним кров будет не так уж и сложно. Возможно, даже неплохо. Возможно, как сказала миссис Хадсон, мы даже подружимся. Возможно, я даже буду скучать, если однажды он упакует всё это и…»

— И все же я тебе нравлюсь. — Взор Шерлока победоносно сиял. — Ты рассматриваешь меня увлеченно, и думаешь о чем-то приятном. Я никогда не делаю ошибочных выводов, Джон. А с тобой всё стало ясно с первой минуты: расслабишься, рассиропишься и к моим ногам упадешь.

— Так-таки и к ногам? — добродушно усмехнулся Джон. Очарование момента и не думало исчезать. — Не слишком ли самонадеянно с твоей стороны?

— Ничуть. Сам посуди, мы знакомы какие-то шесть с половиной часов, и вот ты меня уже кормишь… Кстати, как я и думал, паштет отвратителен… И кофе напоишь. Да?

— Нет. — Джон поднялся из-за стола и вразвалочку направился к выходу. — Кофе напоишь меня ты.

— То есть?

— Черный. Без сахара.

— Я не варю кофе. Я никогда не варю кофе, Джон.

— Неужели? Хочешь сказать, он варится сам?

— Э… Что происходит, черт побери? Куда ты уходишь?

— На диван — отдохнуть. Надеюсь, ты не успел его поделить.

На этот раз молчание было недолгим — на заминку Шерлоку потребовалось не больше пары секунд.

— Не успел, — насмешливо укололо спину. — И даже не собирался. На нем так удобно лежать вдвоем. Особенно друг на друге.

— Не сомневаюсь.

Идиот.

Присел он осторожно, с опаской. Сколько раз его тело бездумно плюхалось на этот слегка продавленный (теперь-то понятно, в чем основная причина), но весьма удобный лежак. Сколько раз он засыпал здесь, уткнувшись носом в мягкую кожу. А сейчас казался себе самому едва ли не варваром, ступившим недостойной ногой в заповедную зону. Эти диковинные цветы и травы не для грубых, стоптанных каблуков…

Ни черта он кофе не сварит.

Но машина громко щелкнула и затрещала натужно. Одряхлела, видать, старушка. Да и то сказать — сколько водоплавающих припадало к этому источнику бодрости и наслаждения.

Остаток их первого с Шерлоком дня пролетел незаметно. Шерлок безотрывно копался в своем загадочном, тонко позвякивающем хозяйстве, время от времени хмыкая — то недовольно, то радостно. Джон читал, пялился в телевизор, нет-нет, да впадая в освежающую, короткую дрему, и частенько ловил себя на мысли, что всё это так узнаваемо и так нормально, будто было всегда. Будто картину эту он наблюдал изо дня в день: небольшая квартирка, погруженная в умиротворяющий полумрак, и в ней — двое мужчин, один из которых отчаянно чертыхается и невнятно бубнит, занятый чем-то несомненно безумным. Ничего необычного. Обитаемый островок в море житейском.

К вечеру похолодало — откуда ни возьмись налетел настоящий осенний ветер, закружив редкие листья на мостовой. Джон затопил камин.

Наведалась миссис Хадсон. Зашла, огляделась. Потрепала по голове Шерлока, ткнув пальчиком в лабораторию — снова ты за своё? Подмигнула Джону — не робейте, мой милый доктор. Ушла, напомнив об ужине.

Живот откликнулся призывным урчанием, и Джон поспешил к плите — вчерашнего рагу должно хватить на двоих…

*

Сон был из тех самых — сладких. И на данный период жизни более чем неуместных. Сладкие сны при добровольном отказе от всяческого десерта — это издевательство подсознания. Изощренное и жестокое.

Тело плавится в горячей, влажной истоме, достигая пика желания. Вот оно — моё жаркое солнце. Так близко. Так ярко. Обливает кожу сочным огнем. Ласкает. Ласкает там. Откровенно. Бесстыдно. Долгожданно…

— Джон. Джон, черт возьми! Проснись.

Цепкие пальцы впиваются в плечи, встряхивают с яростной силой, резко выдергивая из омута сомнамбулистического блаженства и безжалостно уничтожая мощный предоргазменный спазм.

— Какого черта?

Джон неваляшкой покачивается на постели, трясет головой, сжимает ладонями пульсирующие виски, тщетно пытаясь придти в себя, вернуться в этот неинтересный мир, в эту стылую ночь, пустую без того самого солнца. Но бесцеремонные руки сдирают его с кровати и волокут за собой — в неизвестность. И Джон, спотыкаясь, на автомате перебирает ногами — ошарашенный и безвольный. Тащи его хоть в геенну огненную… Но, соскользнув со ступеньки пяткой и едва не полетев кубарем вниз по лестнице, заодно подмяв под себя чокнутого соседа, он, слава богу, приходит в себя.