Свежий ветер (СИ)

Доктор проверила повязку, которую наложила на рану Кейдена, и, очевидно, довольная результатом, сообщила ему, что он может идти. Когда лейтенант стал натягивать футболку через голову, я не смогла удержаться и на мгновение опустила глаза к его мускулистому животу. Не то чтобы приятная внешность Кейдена осталась мною незамеченной при нашей первой встрече, но здесь, сейчас игнорировать это влечение было трудно. Еще труднее оказалось говорить, как подобает коммандеру, видя перед собой такое.

Вернувшись ко мне, Чаквас отсоединила капельницу и снова повторила свои рекомендации касательно того, что я должна обеспечивать покой плечу, а не просто делать вид, что следую ее указаниям. С этим доктор скрылась в подсобном помещении, а мы с Кейденом остались наедине, глядя друг на друга и не произнося ни слова.

За несколько дней до миссии на Новерии я проснулась от запутанного, полного какофонии звуков, кровавого сна. Сейчас, когда мне было известно, что эти кошмары вызваны воздействием протеанского маяка, они не так пугали меня, что вовсе не значило, что они стали менее реалистичными. Я вышла из каюты в стремлении отвлечься от кошмара и найти точку опоры в этом мире. Такую, например, как миллиарды горящих звезд, однако я нашла его еще даже прежде, чем добралась до окна. Кейден ел – сказал, что заработался допоздна, и я рассказала ему о своих снах. Он повел себя… просто отлично, если честно: спокойно, рассудительно. Он поверил в мой рассказ, но в то же время не потакал ни мне, ни моей разрастающейся паранойе по поводу того, чему мы противостояли. Именно такой поддержки мне не хватало. Вернувшись наконец в постель, все, о чем я могла думать, был он. Никогда прежде я не встречала никого, похожего на него. Я все ожидала, когда увижу оборотную сторону медали, найду в лейтенанте какой-то изъян, но он оставался прежним: добрым, искренним и порядочным. Я не знала, что делать. Я никогда с легкостью не доверяла людям, но… ему было так просто довериться.

Может быть, поэтому я рассказала ему о своей матери и до сих пор чувствовала необходимость объяснить свои мотивы. Вот почему тогда мне пришлось заставить себя замолчать – с ним было слишком легко разговаривать.

С каждым днем становилось все труднее помнить о том, почему так важны наши звания. Мы все еще смотрели друг на друга, и во рту у меня пересохло.

И все же я первой вышла из этого странного ступора. Направившись к двери, я остановилась рядом с ним и коснулась его руки чуть ниже его ранения.

- Спасибо, - сказала я, сама удивившись тому, как мягко прозвучал мой голос.

Его улыбка была неуверенной, но абсолютно искренней.

- Всегда пожалуйста, Шепард.

А затем, потому что он смотрел на меня так, что сердце сжималось в груди, и я не знала, как реагировать на это, я стиснула пальцы, впиваясь в его кожу с силой, недостаточной, чтобы причинить боль, но, тем не менее, весьма чувствительно. Кейден резко вдохнул, однако улыбка не покинула его лица, а во взгляде читалось удивление, будто он пытался разгадать нашу личную шутку.

- Просто не делай больше ничего столь же глупого, Аленко, - сказала я совершенно серьезно. – Я не хочу, чтобы ты погиб под моим командованием.

- Я бы ни за что не бросил тебя, Шепард, - возразил он низким голосом. – Никогда. И я не сожалею о том, что сделал.

Я вдруг осознала, как это будет выглядеть со стороны, вернись сейчас Чаквас. Да, не раз уже мне доводилось нарушать регламент - я не видела ничего предосудительного в том, чтобы переспать с разделяющим мою точку зрения солдатом, особенно, если он выглядел, как этот лейтенант, но никогда прежде это не был мой непосредственный подчиненный. И никто из них никогда не смотрел на меня так, как Кейден прямо сейчас.

Не произнеся больше ни слова, я отвернулась и направилась к выходу. Добравшись до своей каюты и закрыв за собой дверь, я облокотилась на нее и сделала глубокий вдох. В плече пульсировала тупая боль.

Эта миссия меняла меня. «Нормандия» меняла меня. Я взглянула в зеркало на свой новый шрам. Это место, эта команда начинали казаться родными. Я заботилась о них всех: о корабле, миссии, каждом члене экипажа, каждом боевом товарище, и все это вместе заставляло меня чувствовать себя чертовски уязвимой.

Впервые за долгое время я заботилась о чем-то по причинам гораздо более глубоким, нежели вероятная выгода. И, решила я непокорно, мне это нравилось. Глупость всей этой ситуации уравновешивалась тем, что когда я думала о миссии, о слове «Жнец» и его возможном значении и ощущала, что земля уходит из-под ног, и весь мой нажитый опыт, самомнение, рожденное годами уверенности в том, что я лучше, оказывались бесполезными…. когда я чувствовала себя потерянной, я видела руки всех форм и цветов, тянущиеся ко мне, чтобы помочь. Именно так, мне говорили, работают отношения между людьми. Ключ ко всему заключался во взаимности. И… было здорово доверять другим, полагаться на них, пусть всего на мгновение, позволить им помочь себе после того, как всю жизнь сама помогала другим.

Они и не подозревали – ни один из них – чего мне стоило превозмочь внезапное желание просто сбежать, как я всегда делала прежде.

Закрыв глаза, я увидела Кейдена – его взгляд, когда он говорил, что никогда не оставил бы меня. И пусть я знала, что должна держать дистанцию… я не хотела. Смерть никогда прежде не пугала меня, только поражение. Он менял меня тоже, и я позволяла ему.

Было здорово вновь заботиться о ком-то.

========== Отголоски ==========

Шепард

Столь многое изменилось с нашего прошлого посещения Цитадели, но вот она я - снова на чем свет стоит поношу вышестоящее командование, а Кейден и Эшли идут следом. Не знаю, когда перестала думать о них, как об Аленко и Уильямс, но теперь это казалось мне лишь полузабытым воспоминанием.

- Кем, мать его, он себя возомнил? – возмущалась я, поворачиваясь к своим спутникам в лифте по пути к Президиуму.

Михайлович просто взбесил меня. Мало того, что, следуя требованию Чаквас не нагружать плечо, я уже неделю не участвовала в операциях, так стоило мне сойти с корабля, как на меня набросился этот преследующий какие-то свои интересы идиот с длинным списком жалоб, начиная с нюансов миссии и заканчивая самим существованием «Нормандии». Я всегда с трудом сносила необоснованную критику и, может быть, – может быть – недавно приобретенный статус неприкосновенного Спектра снова ударил мне в голову, затмевая собой требование уважать порядок подчиненности.

Сочащимся сарказмом голосом Эшли все же ответила на мой риторический вопрос:

- Кажется, он представился контр-адмиралом, коммандер.

- И поэтому я должна безропотно выслушивать эту чушь, что он нес обо мне, моем корабле и команде?

- Я считаю, что, учитывая обстоятельства, ты отлично справилась, - заметил Кейден своим «светлым» голосом, к которому я уже успела привыкнуть. – На секунду мне показалось, что ты его ударишь.

- Он велел мне «следить за своим языком»! – возмутилась я, до сих пор не в силах поверить в то, что адмирал использовал именно эти слова. – Что это вообще значит? Он с радостью посылает меня убивать под знаменем Альянса, но когда я говорю ему, что он делает неверные выводы - это, по его мнению, уже слишком?

- Мы мало что можем с этим поделать, - пожал плечами лейтенант. – Кроме того, уверен, что его непосредственный командир объяснит ему, что к чему. Мы хорошо выполняем свою работу, и Альянс это знает. Как и Совет.

Лицо Кейдена выражало спокойствие и беззаботную покорность судьбе, и я не могла хмуриться, глядя на его полуулыбку. Тем не менее, упрямо вздернув подбородок, я повернулась к стеклянным дверям лифта и принялась наблюдать за приближающимися жилыми районами. Пусть его ответ и попал в точку, однако это не означало, что я была готова сменить гнев на милость.

- Им следовало вправить ему мозги прежде, чем он заявился на мой корабль и принялся из кожи вон лезть, чтобы вывести меня из себя. А ведь день обещал быть таким хорошим.