Не имея звезды (СИ)

— Кстати, об этом, — мальчик вдруг, неожиданно для себя, смутился. — Профессор, почему вы тратите столько времени и сил, помогая слизеринцу?

Профессор тепло улыбнулся и выкинул изжеванное перо в урну, где была здоровенная куча таких же.

— Мистер Ланс, настоящий учитель не делит своих учеников на факультеты. Деления, скорее, нужны самим ученикам. А мы, профессора, должны в равной степени заботиться о каждом.

— Но...

— Ох, Ланс, я вам поражаюсь. Порой вы демонстрируете недетскую проницательность и блестяще оперируете дедукцией, но, если вопрос касается вас лично, вы превращаетесь в среднестатистического первокурсника. Вы же видите, что некоторые преподаватели относятся к вам настороженно, почти враждебно, так что я считаю своим долгом сгладить это фактор. Ведь вы не против?

— Нисколько, сэр!

— Вот и славно. А сейчас, перед тем как вас отпустить, у меня остался последний вопрос: что вы намерены делать со своими одногруппниками?

— Ничего сэр, — Геб применил навык «невинная мордаха», которую даже тот самый священник называл истинно ангельским ликом, а уж священники точно знают толк в ангелах.

— Мистер Ланс, как говорят маглы, не вешайте мне лапшу на уши. Вам мало месяца отработок?

— Но вы же видите, что они сделали с ней! — не сдержался мальчик, тыча пальцем в практически уничтоженную шестиструнную подругу.

— Мистер Ланс, — Флитвик говорил необычайно твердым тоном, не приемлющим препирательств. Обычно нахальный, даже наглый парнишка тут же стушевался. — Вы должны запомнить, что это не ваш приют и, слава Мерлину, не Скэри-сквер. До меня доносились слухи об этом месте, поэтому я вполне спокойно отношусь ко всем вашим выкрутасам. В конце концов, не стоит ждать от рыбы, что она начнет летать по небу.

Мальчик хотел блеснуть эрудицией и заявить, что существуют рыбы-летуны, но воздержался от такого смелого заявления, а профессор продолжил свою нотацию:

— Но я не потерплю открытого членовредительства. Драки и поножовщина не приведут ни к чему хорошему.

— Но...

Тут профессор плавным движением палочки в полном молчании левитировал на парту ученика пергаментный свиток и ободряюще кивнул. Мальчик развернул своеобразную посылку и вчитался в красивый каллиграфический почерк.

«Бытовые заклинания, общие знания

... Solverus— распаривание одежды.

... Enodo — заклинание, развязывающее узлы любой сложности.

... Сapillum summittere — заклинание для роста волос.

...»

И еще около двух десятков других, судя по схемам взмахов и простоте формул, весьма нехитрых и совсем простеньких чар. Мальчик в недоумении поднял взгляд на хищно ухмыляющегося профессора.

— Мистер Ланс, вы уже продемонстрировали свои ум, проницательность и дедуктивный талант, но я еще не знаком с вашим воображением. Возможно, вы найдете применение этим знаниям. А сейчас вам стоит вернуться в гостиную, если вы не хотите, чтобы Филч низверг на вашу голову свои воды красноречия.

Гербер только кивнул, бережно убрал свиток в отдельный кармашек, в его главное отделение, ныне пустующее, смахнул тюбик с клеем и, выбравшись из-за парты, направился к двери. Уже у самого выхода его окликнул Флитвик:

— Ланс, надеюсь, вы понимаете, что вы нашли этот свиток совершенно случайно, скажем... вооооон в той куче ему подобных?

— Ээээ, да, профессор. Сам не знаю, зачем я к нему потянулся. Любопытство, наверное.

— Да, — кивнул ухмыляющийся полурослик. — Любопытство ваше на нынешний момент — главное оружие.

Парнишка вновь кивнул, блестя своими яркими голубыми глазами, и уже собирался было уходить, как понял, что забыл сказать «ритуальную» фразу, на которую, скорее всего, получит обычный «ритуальный» ответ.

— Спасибо, профессор.

— Не за что, мистер Ланс. Абсолютно не за что.

Закрыв за собой дверь и услышав, как в кабинете вновь застучала счетная машинка, Герберт, прижимая к груди сумку, словно в ней хранились все богатства мира, поспешил к потайной лестнице, ведущей на первый этаж. Но если вы решили что парнишка собрался вернуться в гостиную, то вы плохо знаете Герберта Ланса. Нет, он вовсе не собирался спускаться в змеиное логово. Первокурсник спешил попасть в класс номер «22». Сердце требовало незамедлительно приступить к изучению столь любопытных чар, и парнишка был не в силах противиться этому зову.

16 декабря 1991 г., Хогвартс

Сегодня в понедельник последней учебной недели семестра в Хогвартсе начало творится полное безумие. Причем, это самое безумие каким-то причудливым образом затрагивало лишь первый курс Слизерина. Началось все за завтраком, который был успешно сорван тем, что волосы Драко Малфоя неизвестным образом превратились в кактус, а Дафна Гринграсс обзавелась пышным коровьим выменем. Дети, визжа (очевидцы не могут вспомнить, кто визжал сильнее — Гринграсс или Малфой) и толкая друг друга, поспешили к мадам Помфри, которая за пять минут свела на нет последствия каких-то мудреных зелий. Слизеринцы грешили на отнекивающихся Близнецов, даже не подозревая виновника сего деяния — отрывшего топор войны бледнолицего предводителя несуществующей организации «Власть Мангустам», великого вождя Серое Перо, Герберта Ланса.

Ровно неделя и почти сто восемьдесят часов работы ушли на то, чтобы на приличном уровне овладеть простейшими бытовыми заклинаниями. Вообще-то мальчик хотел потратить на них куда как больше времени, желательно все рождественские каникулы и месяц после них, но змеи реально достали. Каждый день, каждый божий день эти рафинированные псевдо-аристократы пытались как-то насолить своему одногруппнику. Чаще у них ничего не выходило — того спасала поддонная чуйка, но иногда Геб все же попадался на их уловки. Самое безобидное, что он пережил за эту неделю, — висение вниз головой в течение часа, пока не ослабли чары. После этого у него часа три болела голова. Но вот настал тот день, когда каждое из двадцати пяти заклинаний было отработанно в достаточной мере, чтобы с их помощью устроить горячо обожаемым одногруппникам веселую житуху.

— Герберт, ты готов к контрольной? — улыбнулась мальчику МакДугал, одевшая сегодня под мантию какую-то кофточку бешеной расцветки.

— Конечно же — нет! — завопил в притворном испуге голубоглазый парнишка. — А у нас сегодня контрольная?

— Ага, — посмеивалась Лаванда. — Итоговая за семестр.

— Мерлин! — всхлипнул мальчик. — МакГи меня съест.

Не самое золотое трио — Браун, Парвати и МакДугал — рассмеялись и прошли в класс, где уже собрались ученики двух факультетов. На их лицах, ну, на лицах почти всех присутствующих, было написано одно — «не виноватый я, отпустите, пожалуйста, к маме». Да, контрольная у Железной Леди — это та еще пытка. Сложнейшие вопросы плюс весьма суровая проверка. А если получишь меньше «У», то можешь распрощаться с десятью баллами и готовиться к вечерней отработке. А уж от вечерней отработки с МакГонагалл даже черти бы зарыдали в голос и покаялись во всех своих грехах.

Герберт, наудачу сплюнув через плечо, как учил славянский священник, зашел в класс. Его предстоящая миссия осложнялась тем, что мальчик все так же сидел на первой парте, а это все равно что прямо под оком Саурона, смотрящего тебе в душу. Да и еще и эта заучка Дэнжер, голум местного разлива: не знаешь, чего ожидать, но подспудно рассчитываешь на худшее. Но босота с решимостью камикадзе двинулся к дислокации своей ссылки (или подсылки — это еще как посмотреть). Грейнджер окинула слизеринца непривычно неприязненным взглядом и даже слегка отодвинулась. Это было неприятно. Видимо, вечные вопли Уизерби о подлости и прочих пороках всех зеленых в целом и Ланса в частности могут повлиять на мировоззрение не только человека, но даже ... памятника. И все же доброе сердце парнишки было радо тому, что бесконечно одинокая Дэнжер, нашла себя в сформировавшимся Золотом Трио. Друзья — это важно.

Когда прозвенел колокол, трещащий, словно сигналка гробовщика, МакГи отлевитировала каждому на парту свой список вопросов. Герберт, открыв заклеенную скотчем чернильницу и обнажив, словно шпагу, помятое истерзанное перо, стал внимательно вчитываться в вопросы. Декан алых, видимо, не забыла выкрутасы паренька, и поэтому среди семи заданий, он нашел и «дайте определение трансмутации». Что ж, надо было держать марку не получающего ниже «П», поэтому парень тут же начал отвечать, как положено. А положено у Геба еще с магловской школьной скамьи было так — двадцать процентов на факты из учебного пособия по предмету, двадцать процентов на факты из дополнительной литературы, сорок процентов на анализ и свои выводы, пять процентов на самые смелые домыслы и пятнадцать процентов отборной «воды». «Вода» нужна была для того, чтобы ответ получился живым и интересным, а не сухим цитированием книг, как у той же Грейнджер. Из отведенных на работу полутора часов Геб потратил ровно час, а последующие тридцать минут тщательно разрабатывал план. По задумке Ланса месть должна быть изящной, красивой и не иметь никакого отношения к членовредительству. Терять хорошие отношения с Флитвиком Герберту не хотелось.