Не имея звезды (СИ)

Увы, как бы ни была красочна эта ночная жизнь, но Гебу в неё до поры до времени вход был строго воспрещен. Да, собственно, тот, в силу возраста, не очень-то и хотел посещать все эти увеселительные мероприятия. Вот и маялся парень, не зная, чем себя занять до отработок. Можно было, конечно, посетить свой класс и позаниматься, но отчего-то рабочего настроенияе как не бывало. Дразнить слизеринцев, заставляя тех кипятком писать, было теперь несколько опасно, и парнишка не чувствовал, что готов к такому развлечению. Идти к другим факультетам в гостиные — тоже не очень-то радужная перспектива. После месяца расставаний старшие девушки наверняка его замучают, как персидского котенка. Ну, а младшие завалят весьма «существенными» новостями. Так что вскоре мальчик не нашел лучшего варианта, кроме как добраться до шестого этажа и сесть на пол напротив кабинета мастера Чар. Очень быстро парнишка задремал.

— О, мистер Ланс! — прозвучал немного насмешливый голос. Герберт приоткрыл глаза и заметил, что лежит перед дверью, положив голову на свою потертую сумку. — Признаться, я еще не видел, чтобы под моей дверью спали. Да еще так нагло.

— Сморило, профессор, — улыбнулся мальчик, поднимаясь на ноги.

Он ни капельки не стеснялся напускного строго взгляда Флитвика, сверкающего своими очками и острым носом. В конце концов, после того, как ты в одних подштанниках, скрываясь от враждебной банды босых, засыпаешь в псовой будке, такая мелочь, как сон под дверью, уже не вгоняет в краску.

— Вам надо больше спать по ночам, — покачал головой полурослик, открывая дверь своего кабинета

Профессор пропустил мальчика вперед, позволяя ему сориентироваться. Кабинет был очень просторным, в нем, по прикидке, могло поместиться две гриффиндорских гостиных — самых больших гостиных в замке. Что не удивительно, львиный факультет — традиционно самый многочисленный. Как посмотреть, так большинство магов в Англии — благородные храбрецы, только непонятно тогда, почему хунта Змеемордого так успешно воевала. В помещении, в котором вся северная стена была одним большим окном, находилось несколько парт, с десяток книжных полок, заставленных даже на вид ценными и дорогими фолиантами, по углам лежали целые горы свитков и пергаментных листов. За низеньким столом располагалось столь же низенькое кресло, обитое синим ситцем. И, несмотря на поздний вечер, личный кабинет Филиуса Флитвика казался светлым и просторным.

— Проходите, — мастер чар кивнул на ближайшую парту, на которой уже лежали осколки гитары.

На миг Герберта обуял приступ бешенной, почти звериной ярости, но через мгновение мальчик уже засеменил к столу, на ходу вытягивая из сумки синий тюбик. Он еще вчера вечером заказал «Волшебный Ультра Клей» от компании «Фэрихонд — вы сломали, мы починим». Компания была немецкая, но сова все равно принесла заказ за завтраком. Видимо, эти крылатые имели под задницей не меньше, чем реактивную турбину, иначе такую скорость просто не объяснить.

Парнишка приземлился за парту, но не на обычный деревянный табурет, а на хороший стул с мягкой подушечкой. Видимо, Флитвик немало средств вложил в свою рабочую обитель. Сам же на какую-то часть гоблин, усевшись в миниатюрное кресло, достал какие-то чертежи, схемы, магический калькулятор, похожий на счетную машину начала этого века, и принялся за работу, иногда прикусывая язык или почесывая пером в ноздре. Мальчик как-то глупо хихикнул, наблюдая эту картину, а потом и сам принялся за дело.

Сперва парень решил заняться базой, на что выделил целых полторы недели. Корпус был разбит разве что не в мелкую щепу, и относительно целой оставалась только нижняя дуга. Так что работы было действительно много. Но, как говаривал один русский или украинский (кто этих славян разберет) священник, иногда подкармливающий банду Геба, глаза бояться, а руки делают. Щепку к щепке, смазывая их по контуру зеленым искристым гелем, мальчик собирал музыкальный конструктор. Каждый раз, скрепив новые части, Ланс замирал едва ли не на десять минут, со всей силы стискивая разбитые части. Мальчик не терпел халтуры в делах, которые напрямую касались его или его семьи. Так что, если надо починить свой же инструмент, то и работать надо с душой, терпением и полной самоотдачей. Так что неудивительно, что за полчаса до отбоя руки парнишки дрожали, в пальцах сияли занозы, а ремонт продвинулся лишь на малую часть от общего объема работ.

Выковыривая занозы из ладоней, мальчик взглянул на пыхтящего Флитвика: тот явно что-то считал. Впрочем, вскоре он радостно вскрикнул, щелкнул счетной машинкой и записал результат. А мгновение спустя снова нахмурился. Геб не смог сдержать своего любопытства.

— Профессор, а что вы делаете? — вежливо поинтересовался первокурсник.

Мастер чар поднял голову, с легким укором посматривая на ученика, а потом тяжело вздохнул и, сняв очки, потер переносицу.

— Мадам Хуч попросила меня разработать новые защитные чары для склада метел.

У Герберта сильнее забилось сердце, а по спине побежали мурашки.

— А зачем?

— Да вот... Какой-то студент повадился по ночам таскать метлы. Причем замок он вскрывает не магией, а магловскими отмычками.

— Какой хитрец! — присвистнул взявший в себя руки босота.

— Вот и я о том же, — привычная хищная улыбка на миг исказила очертания преподавателя, делая его ну уж очень похожим на гоблина. — Этот мелкий проныра, вместо того чтобы спать, ворует метлы, летает Мордред пойми где, а потом возвращает их на место. Причем ни Филч, ни его кошка поймать хитрюгу не могут. Не находите это, мистер Ланс, весьма любопытным?

— Конечно, профессор, я восхищаюсь мастерством этого неизвестного.

— Да, в этом стоит отдать ему должное. Вот только знаете, что, мистер Ланс? Пока вы месяц лежали в больнице, кражи чудом прекратились.

— Удивительно, профессор, — протянул мальчик. — Видимо, неизвестный налетался.

— О, я тоже так подумал. Но вот вы выздоровели, и на следующую же ночь, мадам Хуч снова обнаружила, что метлы кто-то брал.

— Воистину, в Хогвартсе творятся чудеса.

Мастер чар хмыкнул и потер затекшую шею.

— Вот я и говорю, мистер Ланс, вам бы спать побольше. Глядишь — у меня и работы будет поменьше.

— Но ведь вам нравится составлять заклинания против этого проныры, — улыбнулся наглый мальчик.

— Верно, — и вновь эта хищная улыбка. — Но если я все же поймаю, как вы выразились, этого проныру, то сниму с него двести, нет — триста балов.

— А если не поймаете?

— Если не поймаю до конца года, то на следующий прохиндея будет ждать приятный сюрприз.

— Какое заманчивое пари, — покачал головой Герберт, скрывая сверкающие довольством глаза. — Жаль, что не мне предстоит в нем участвовать.

Профессор только тяжко вздохнул, показывая, как ему все это дорого, а потом посмотрел на часы. Там уже было почти девять, а значит, пришло время, когда из гостиных нельзя ни ногой. В принципе, в Хоге не было отбоя, после которого каждый должен пускать пузыри, лежа в кроватке, но вот после девяти любой пойманный вне стен своего факультета получит заслуженное наказание. Заслуженное — потому что попался.

— Я смотрю, работа двигается не очень быстро, — профессор кивнул на почти не уменьшившуюся кучу щепок.

— Мне некуда торопиться, — пожал плечами мальчик, вытягивая последнюю занозу. Ладони теперь были как после ветрянки, в маленьких красных точках, да и сама база на швах починки имела странный зеленовато-алый оттенок. Скорее всего, из-за крови, смешавшейся с клеем.

— Разве вы не любите играть? — удивился полурослик.

— Люблю, — кивнул мальчик, — даже очень. Но если я её криво починю, то звук будет плохой или его вообще не будет. Так что я лучше провожусь с месяц или полтора и сделаю все в должном виде. Ну и, к тому же, такое длительное расставание с музыкой... В общем, думаю, что все Рождественские каникулы я не буду отвлекаться ни на что иное, кроме как на музицирование.

— Хм, как всегда, мне приятно знать, что вы не только по книгам умны. Признаюсь, каждый раз, давая вам на своем уроке баллы, я жалею, что даю их не ученику своего факультета.