Ipso jure. /лат. «В силу закона.» (СИ)

— Возможно, ты прав. Но, все-таки мы никогда не знаем, что нас ждет в будущем, и это приятно… Не знать. — Согласилась она.

— Поздно уже, — заметил мужчина, — позволь проводить тебя до такси… Ты устала, да и я тоже… за день.

— У меня машина, тебя подбросить? — Галина Николаевна с удовольствием встала, расправляя плечи — засиделась на одном месте.

— Ну, если ты так предлагаешь, то… Я не против. — Он встал и оставил оплаченный счет за кофе на столе. — Спасибо большое.

Доехали они быстро — Дмитрий Юрьевич выскользнул из машины на одном из перекрестков. Рогозина ожидала от него поцелуя в щеку, но тот, мило улыбаясь, поцеловал ей руку и попрощался с ней.

Женщина ощутила странную смесь чувств от этого поступка — ее жгло разочарование и удовлетворение. Мужчина не переступил черту в их первую встречу. Дал и себе и ей шанс. И она осталась верна своей клятве. А еще — вечер-ночь с кофе прошли с удовольствием… давно она так просто не сидела, связанная по рукам и ногам работой, сыном и домом.

Ей забибикали сзади — зажегся зеленый свет светофора, и она, улыбаясь, тронулась с места, уезжая к себе домой…

====== Хэллоуин. ======

-…нет, нет, — коротко проговорил Невилл, отказываясь присоединиться к жалобе Славы на преподавателя. — Не забывай, что нам здесь еще учиться шесть лет!

— Вот именно что — учиться! — заметил Рогозин. — А не «просиживать» штаны. А этот преподаватель нас даже толком к экзамену не сможет подготовить… Я за справедливость и за равное отношение ко всем! А оскорбление сразу же, даже не зная и не видя умственных способностей ученика — дикость!..

— У меня они и так невелики!

— Ты себя принижаешь, а еще даешь растоптать мрачному мужику в черной мантии! Ну, Невилл! — застонала Луна. — Если ты не дашь отпор, то все так и будут…

Они оба — Вячеслав и Полумна пытались мотивировать Невилла на хоть какие-то действия из-за случая на уроке зельевания. Не получалось — парень уперся, настаивая, что ничего в общем-то особенного и не случилось. Слава решительно не понимал — почему он не обращается к декану или сразу не напишет мадам Боунс.

-…будут меня обижать? Ты это хочешь сказать, Луна? Ничего, я привык уже, что меня за мага-то и не считают. Мое увлечение растениями считается чуть ли не позором семьи! Я не храбр, как ты, Слава, и не такой упорный, как ты, Луна. У меня нет всех этих качеств.

— Ты очень ошибаешься, Нев.

— Закончили разговор, — с нажимом проговорил Долгопупс, хватая учебник и чуть ли не бегом уходя от друзей.

— Ну вот, — устало проговорила Лавгуд, — опять все кувырком! Он так уперся!

— Я с тобой согласен, Луна. Мне жаль Невилла, у него нет гордости, и нет тяги бороться за себя. — Рогозин-младший отвел глаза в сторону. — Он, при первой же неудаче, просто опустил руки… Наверное, все дело в его родственниках — они все время подавляют его начинания и стремления, и настаивают, чтобы он шел именно их путем, а не собственным. Но, так как сейчас мы далеко от своих семей, быть может он вырвется из-под их гнета и сможет найти в себе силы им возразить…

Преподавательница по трансфигурации, по совместительству декан факультета, явно передала господину директору все слова Вячеслава Рогозина в адрес Снейпа — как только Слава пытался попасть в его кабинет (это происходило неоднократно), то горгулья либо его не пропускала, либо неожиданно менялся пароль. Попасть к директору на ковер было почти нереально.

Рогозина дико бесило то, что он не может высказать свое мнение — и все иные мысли, кроме как об обычных — учебных, не имели своего выхода. Так и приходилось все это… неудовольствие держать в себе…

Надо сказать — «сарафанное радио» работало в школе отменно. На второй перемене уже вся школа обсуждала новость о скандале и взрыве котла на первом совместном уроке гриффиндроцев-первоклашек и слизеринцев. Но, к сожалению дальше разговоров и перешептываний за спиной дело не пошло. К директору Слава так и не попал…

А так — они с Полумной учились, читали дополнительно, а когда позволяла погода — гуляли на улице.

Девочки в спальне у Полумны сразу заметили ее… несхожесть с ними. Ее тихий характер, спокойствие и нестандартное мышление выделяло ее из всех. Так же она постоянно читала «странные» для обычных девчонок-волшебниц книги да еще и на другом языке.

Их преподаватель по латыни на первой же паре выделил двоих талантливых студентов-первогодок, знающих латынь как родной язык. Им он давал задания посложнее, чем обыкновенным, рядовым студентам. Особенно он выделял Полумну — ее произношение было идеальным. Бесило это отличницу Грэйнджер. Гермиона, казалось, «поселилась» в библиотеке. Она с жадностью глотала одну книгу за другой, но все равно эти двое в чем-то ее опережали, пусть это была даже мелочь или какой-либо факт.

Невилл больше всего любил травологию, охотно и добровольно ухаживая за растениями в теплице. Профессор была только рада — и вскоре у Невилла появились копии ключей от теплиц. Их он (чтобы не потерять — он слишком хорошо знал самого себя) прицепил на цепочку, да еще и скрыл в потайном кармане своей сумки. Но он оставался главной проблемой в их тройке — не мог сам себя защитить от нападок и ехидных выпадов в его сторону.

Слава составил список своих самых любимых предметов — первым в списке у него шло зельеварение. Пусть с преподавателем у него так и остались натянутые отношения, но сам предмет был очень хорош. Ему нравилось варить зелье, подбирать ингредиенты, учить самые разные формулы и получать готовый результат. Потом шли заклинания с трансфигурацией — как ни странно, самый сложный предмет, который вел их декан факультета, был Рогозину, что называется «по зубам». Последним в списке шла защита от темных искусств. Раскусив странного, заикающегося преподавателя профессора Квирелла с его набившими оскомину и ничего не значащими эссе, рефератами и докладами, а еще странными лекциями на уроке, Вячеслав предложил и Невиллу и Полумне учиться заклятиям самостоятельно. Это было принято и, найдя пустующий кабинет на первом этаже, два раза в неделю первокурсники отрабатывали по тому или иному заклинанию.

Все трое исправно помогали друг другу — Слава с трансфигурацией и заклинаниями с зельями, Невилл — с травологией, а Полумна с латынью и астрономией. Поэтому их «боевая тройка» держалась на плаву.

Гермиона Грэйнджер держалась особняком от остальных. Хотя ее нервы начали сдавать — никто дружить с зазнайкой не хотел, а «триада», как теперь стали называть Рогозина, Лавгуд и Долгопупса, спокойно обходилась и без помощи посторонних в учении.

Рогозин не знал, что самый кошмарный день за этот год будет именно в Хэллоуин.

Утром оба — и Полумна, и Слава терпеливо ожидали Невилла. Он ушел в теплицы, и они с нетерпением посматривали на часы — иногда друг просто забывал о времени.

Но вот в гостиную ввалился Невилл — ввалился в самом прямом смысле слова. Непонятно было, как ему удалось пробраться сквозь дыру за портретом Толстой Дамы, потому что его ноги прилипли одна к другой, словно на Невилла наложили специальное заклинание. Должно быть, ему пришлось прыгать всю дорогу до башни Гриффиндора.

Все дружно расхохотались, кроме Рогозина, который подскочил к Невиллу и быстро произнес формулу, снимающую заклятье. Ноги Невилла разъехались в разные стороны.

— Что случилось? — спросила Полумна, подходя ближе.

— Малфой, — ответил Невилл дрожащим голосом, — я встретил его в коридоре… Он сказал, что ищет кого-нибудь, на ком можно попрактиковаться…

— Вот гад! — мгновенно вспылил Рогозин. — Я ему при встрече все же скажу «пару ласковых»…

— Иди к профессору МакГонагалл, Нев! — проговорила быстро девочка. — Это ведь не в первый раз все повторяется!

Невилл отрицательно покачал головой:

— Хватит с меня неприятностей, — пробормотал он. — И так…

— Но ты должен это сделать, Невилл! — громко возмутился Вячеслав. — Он вечно пытается втоптать всех в грязь, а ты сам в нее ложишься и облегчаешь ему работу!