В борьбе обретёшь ты...Часть 1 (СИ)

Гарри замялся, оглядел нетерпеливые лица однокурсников и вздохнул:

– Я вернул её Невиллу сегодня за ужином. Да вы сами видели, в пакете не пирожные были.

– Погоди, – Нотт сосредоточенно прикрыл глаза. – Давай-ка ещё разок, а то у меня в башке не укладывается. Ты добровольно отказался от одного из Даров смерти, потому что… Ну же, Поттер, растолкуй причину, а то я сейчас заплачу вместе с Малфоем.

Гарри покосился на Малфоя. Тот не плакал. Просто пару раз легонько треснулся лбом о витой столбик балдахина, а теперь тихо бормотал что-то об ушибленных во младенчестве героях. На Крэбба с Гойлом тоже было приятно посмотреть – обычно флегматичные парни ошарашенно вытаращили глаза и стали похожи на сов. Забини же вновь повёл себя нетипично: он как-то непонятно хмыкнул и одобрительно кивнул.

– Поттер! – требовательно повторил Тео, и задумавшийся Гарри вздрогнул. – Зачем ты отдал мантию Пупсику?

– Потому что идиот? – страдальческим голосом предположил Малфой. – Святые Основатели, своими руками отдать легендарный артефакт! И кому? Бесплатному довеску к дрессированной жабе!

Гарри вновь задумался. Честно сказать, он почти не анализировал свой поступок. Не понятно почему, но проклятая Грань занимала все его сны и большую часть мыслей во время бодрствования. Хотелось бы надеяться, что дома ему перестанет сниться эта штуковина – рассказывать родным о причинах своих кошмаров Гарри не собирался. Хогвартс – самое безопасное место на земле, и точка!

А мантия… Занятная вещица, но его собственный браслет ничем не хуже. Даже лучше – за ним не охотится половина Британии. К тому же Гарри прекрасно помнил предостережение деда насчёт открытого контракта в Лютном. Из разговоров однокурсников он уже узнал, что наёмники – народ суровый и не морочатся соблюдением дуэльного кодекса. Магловский же трепет перед пресловутой «детской слезинкой» напрочь отсутствовал у всех магов без исключения.

Последним законным владельцем мантии был Джеймс Поттер. Дальше начинались сплошные загадки, но Гарри никогда не любил детективы. Почему от Малфоя сейчас явственно веет горячим ветерком – это интересно, а как мантия-невидимка очутилась у Лонгботтома – нет, ничуть.

Сдать мантию и получить вознаграждение, как советовал Карлус Поттер? Рационально, но отчего-то противно – вроде как снять с трупа полезную вещицу. Не выживания ради и не в память о покойном, а чтобы продать. Для наживы. Нет уж, Гарольд Дурсль никогда не опустится до мародёрства.

Так что пусть всё идёт, как шло. Единственно, Гарри не мог не предупредить миссис Лонгботтом об открытом контракте. Он написал коротенькое письмо, где без подробностей объяснил, почему пришлось позаимствовать мантию, и сухо поведал о дедовом распоряжении. На этом Поттер счёл свою миссию по вразумлению бестолкового внучка Стальной Августы исполненной и с чистой совестью выкинул эту историю из головы.

Гарри потёр шрам, передёрнул плечами и вслух подвёл итог своим размышлениям:

– Я не желаю окунаться в эту грязь. И даже говорить о ней не хочу. Всё.

Парни хором вздохнули, а Блейз назидательно поднял указательный палец и сказал:

– И правильно. Хорошую вещь Даром смерти не назовут.

– Вот нападут на тебя неожиданно, пользуясь этой нехорошей вещью, – проворчал недовольный Нотт, – сразу по-другому запоёшь.

– Я, в отличие от всяких там великих бойцов, – немедленно вскинулся Блейз, – клювом не щёлкаю и на рожон не пру. Гарри нас предупредил, а уж способы обнаружить человека под этой мантией имеются наверняка.

«Великие бойцы» скривились, но промолчали.

– А вот твою брошь я не могу вернуть, Драко, – грустно сказал Гарри. – Похоже, где-то потерял. Прости, пожалуйста, я обязательно…

– Всё в порядке, – улыбнулся Малфой и сунул руку в карман. – Брошь мне мадам Помфри отдала, наверное, она мешала диагностике. Вот, посмотри…

– Нет-нет, – запротестовал Гарри, – я её не возьму, это очень дорого. Той ночью я проснулся лишь затем, чтобы отдать её тебе.

Ребята как-то странно переглянулись, а Малфой хлопнул глазами и поспешно выдернул руку из кармана.

– Ну хорошо, – помолчав, сказал Нотт. – Тогда расскажи нам, Поттер, как ты через зачарованную дверь исхитрился просочиться. Два раза! Я мозги сломал, если честно.

Ответ на этот вопрос Гарри уже подготовил, спасибо Пьюси за рассказ о вейлах в малфоевской родословной:

– Наверное, я всё-таки Поттер. Для пространственников, как я понял, закрытых дверей не существует. Вероятно, повезло ухватить крошку фамильного дара. При перемещениях порт-ключом и камином меня ничуть не тошнит, кстати. А дверь я просто так открыл, не знал, что она под пароль зачарована.

– Я почему-то так и подумал, – кивнул Грег. – Интересно, а Флинтов тайник ты вскрыть сможешь?

– Нет, – твёрдо сказал Гарри. – Я не вор.

Парни переглянулись и опустили глаза. Молчание затянулось.

– Ладно,– хлопнул себя по колену Винсент, – пошли спать, – он немного подумал и засмеялся: – А ведь героем-то у нас Блейз получается. Он один на ногах остался и помощь привёл.

– Он моего папаню привёл, паразит, – буркнул Нотт, и польщённо улыбавшийся Блейз мигом сник. – Дома меня запилят и залижут насмерть, а виноват в этом будешь ты, Забини.

– Вот видите, – ликующе произнесла Гермиона, – Гарри отдал вам мантию. Он хороший мальчик, а вы всякие гадости на него говорили. Я знала, что он так и поступит!

Невилл с Роном переглянулись и вздохнули. Укорять Гермиону в раскрытии секрета мантии-невидимки было плохой идеей. Мисс Грейнджер немедленно разразилась страстной речью в защиту героя – он-де и умный, и начитанный, и отважный – не побоялся в люк полезть! – а уж такой порядочный, что просто держись.

Эту речь Гермиона с той же пылкостью толкнула в кабинете директора, когда их троицу вызвали на приватную беседу к Дамблдору. В беседе участвовали декан Макгонагалл и бабушка, отчего Невилла едва не хватил удар.

Дамблдор, слушая дифирамбы герою, ласково улыбался, а бабушка морщилась и бросала на Грейнджер неодобрительные взгляды. Впрочем, одобрительного взгляда от леди Лонгботтом не дождался никто, даже сам Невилл.

– На каникулах поговорим, – сухо попрощалась она с внуком и отбыла домой камином. Невилл немедленно затосковал и принялся мечтать о дополнительном летнем семестре. Без зельеварения.

Теперь, по мере приближения Хогвартс-экспресса к Лондону тоска перерастала в панику. По настоянию Уизли они ещё накануне ночью прочитали письмо Поттера, благо то не было запечатано.

– Контракт?! – взвизгнул Невилл и сам себе зажал рот ладонью, чтобы не ляпнуть что-нибудь неподобающее герою и победителю.

– Круто! – оценил Рональд. – В Хоге тебя никто не достанет, не трусь. Да и в мэнор не полезут – нет в Британии дураков с твоей бабкой связываться. Не вижу проблем.

– Поттер мог своим приятелям рассказать о мантии, – вздохнул Лонгботтом.

– Мог, – помрачнел Рональд. – Значит, ходим с оглядкой, только и всего.

Беседа у директора получилась занятной. Во-первых, выяснилось, что далеко герой Поттер не ушёл: завяз в Дьявольских силках. На торжествующий взгляд Рона последовал резкий ответ Гермионы:

– Гарри ещё после экзаменов не восстановился. И вообще, стыдно тебе – сам проспал всё на свете!

Уизли покраснел и надулся, а декан и бабушка дружно поморщились и обменялись неприязненными взглядами.

Во-вторых, директор Дамблдор просил сохранить произошедшее в тайне:

– Профессор Квиррелл, конечно, поступил крайне непорядочно. Но он был не в себе – проклятие оказалось сильнее, чем мы все полагали. Думаю, он заслуживает вашего снисхождения. Проявите милосердие, пусть о покойном помнят как о хорошем человеке и компетентном преподавателе.

В-третьих, директор настойчиво посоветовал троице попытать счастья в лабиринте ещё раз. По мнению профессора, бросать начатое не следовало. Ведь настоящий героизм – это не только храбрость, но ещё и упорство.